С недавнего времени общество и врачи все почаще обсуждают готовность прибегнуть к таковой исключительной мере освобождения безнадежного и страдающего боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного от страдания как эвтаназия, когда пациент сам просит о смерти. О моральных аспектах технологии в кризисный период медицинский обозреватель РИА АМИ Ирина Власова расспросила председателя Правления Российской Ассоциации паллиативной медицины, д.м.н., профессора Георгия Новикова.
– Георгий Андреевич, как, на Ваш взор, следует относиться к данной проблеме? Это устаревший запрет либо возможная «вседозволенность», опасная на практике? Как Вы оцениваете таковой шаг с моральной точки зрения?
– Эвтаназия – это прекращение жизни человека, который страдает тяжелыми неизлечимыми заболеваниями и испытывает невыносимые страдания от продолжения жизни. Данный способ применяется только в некоторых странах. В Российской Федерации медицинским работникам запрещается осуществление эвтаназии в соответствии со 100тьей 45 Федерального закона «О основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.2011 N 323-ФЗ. Наиболее того, она приравнивается к умышленному убийству и расправается по 100тье №15, часть №1 УК (Уголовный кодекс — система нормативных правовых актов, принимаемых уполномоченными органами государственной власти) РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина). Так что в любом случае хоть какое понимание проблемы эвтаназии тесно связано с юридическими законами.
– Бывает активная эвтаназия, пассивная, добровольная, недобровольная – как здесь разобраться?
– Пассивная эвтаназия – это отключение боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного от аппаратов, поддерживающих его жизненные функции. Активная эвтаназия – введение человеку, который страдает неизлечимым заболеванием, специальных препаратов, помогающих умереть быстро и безболезненно. Добровольная эвтаназия осуществляется по просьбе самого тяжелоболь (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного либо в соответствии с юридическими документами, оформленными ранее, где человек сам распорядился своей жизнью и высказал добровольную волю применить эвтаназию, если он впадет в кому, и будет не в состоянии лично переотдать такую просьбу о своём умерщвлении. Недобровольная эвтаназия проводится по просьбе родственников, если боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ной находится в коме, и прогнозы врачей по выздоровлению самые неблагоприятные.
– Где в мире разрешена эвтаназия?
– Разрешена эвтаназия в Нидерландах. Это первая страна, в которой уже в 1984 году Верховный трибунал признал добровольную эвтаназию приемлемым способом ухода из жизни, чтобы прекратить невыносимые страдания. В Бельгии легализовали эвтаназию в 2002 году. И в 2003 году 200 смертельно боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ных пациентов добровольно ушли из жизни, в 2004 году эвтаназия была проведена 360‑и пациентам. В США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) в 1994 году эвтаназию разрешили проводить в штате Орегон, а в ноябре 2008 года – в штате Вашингтон, но в марте 2012 года запретили эвтаназию. Швейцария, Швеция, Лючоксембург, Австралия и Канада выпустили законопроекты, разрешающие отключать боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ных от аппаратов искусственного поддержания жизни либо введения препаратов, с помощью которых боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ной умрет безболезненно. Есть разрешающий закон в Германии. Но я думаю, что поскольку занимаются сиим частные компании, то на первый план выходят экономические соображения, а не моральные, и лучше бы, на мой взор, дернажиматься от этого бизнеса подальше.
– Почему же там разрешили эвтаназию, и почему не разрешают у нас?
– В ряде случаев, чтобы иметь возможность поддерживать жизнь, необходимы боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шие финансовые затраты, этот тяжелый груз ложится на родственников боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного, ну и на мой взор, каждый человек имеет право на свободу выбора. Эвтаназия характерственно допустима только в самых редких случаях и без ассистенокции медицинского персонала. Но данной практикой до того легко злоупотрелупить, что неважно какая легализация эвтаназии, по-моему, принесет боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше вреда, чем милосердия.
Сам термин «эвтаназия» впервые употрелупил еще Ф. Лупикон в XVII 100летии для определения «легкой смерти», и с XIX века слово означает «умертвить кого-то из нажималости». Причем речь идет о преднамеренном убийстве с целью облегчить ненужные страдания. Но со времен Гиппократа и до наших дней традиционная врачебная этика включает в себя запрет: «я никому, даже просящему о этом, не дам вызывающее погибель лекарство, и также не посоветую это».
Клятва Гиппократа – это прямое противоречие осуществления эвтаназии! Ну и кто будет выполнять такую функцию? Кому и какую выдавать лицензию для выполнения таковых действий? «Доктор-убийца» – вроде бы его ни назвали? Это неприемлемо. Медики и на Западе отказываются выполнять такую функцию. Ну и путь от добровольной эвтаназии к недобровольной слишком быстро формируется. С точки зрения религиозной, я тоже не понимаю ни одной религии, которая одобряла бы таковой шаг. Церковь и хоть какое вероисповедание полностью осуждает суицид и эвтаназию. Это пример умерщвления невинного, что является моральным злом и не должно быть допустимо законом.
– Те, кто выступают за эвтаназию, говорят о милосердии…
– Говоря о эвтаназии, неизбежно приходится сталкиваться с понятием неизлечимости, но всегда ли можно с уверенностью говорить, что боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ной неизлечим? Широко известно, ошибки в диагнозах не исключены, когда врачи строят свои прогнозы. Во многом, понятие неизлечимости зависит от средств и возможностей, имеющихся в данный момент у врачей. Даже исторически известенок случай с врачом, который посодействовал умереть отпрыску, боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ному дифтерией, а потом услышал о открытии противодифтерийной сыворотки Roux.
– Если говорить о невозможности исправить решение, видели ли вы лично в своей практике «чудесные исцеления»?
– Представьте для себя, лицезрел. Один случай касался боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного, которому диагностировали рак, а впоследствии диагноз оказался ошибочным. Второй смертельный прогноз был сделан женщине с гинекологическим заболеванием, тоже оказался врачебной ошибкой. В третьем случае болен был известный художник, которому поставили диагноз опухоль позвоночника, а речь шла о туберкулезном повреждении, и он прожил еще несколько лет…
– Но что можно сказать о альтернативе эвтаназии? Недавние новейшие суициды говорят о том, что проблема далека от решения.
– Все равно единственной альтернативой я вижу доступность паллиативной помощи, тем наиболее, что ее гарантирует как бесплатную помощь, государство, только активнее необходимо проводить в жизнь эту систему. Я убежденный противник эвтаназии.
Сейчас есть современные медикаментозные и нейрохирургические и другие возможности устранять страдания, обеспечивать приемлемое качество жизни. Когда-то в молодости я работал реаниматологом, и у меня были сомнения на этот счет, но чем старше я 100новлюсь, тем глубже понимаю, что доктор не Господь Бог, и доктор не может брать на себя функцию судьи – и решать, кому жить, а кому не жить, доктор только может помогать уменьшить страдания. Так что вижу паллиативную медицину реальной альтернативой таковым смертельным практикам.
А если кто-то говорит о суицидальных настроениях либо попытках пациентов покончить с собой по причине боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани) – в первую очередь, нужно устранить эту причину. Наиболее 25 лет я вижу, что если пациент нормально обезболен, обычно таковых намерений он не высказывает, не обсуждает с персоналом, и его качество жизни приемлемо. Психика пациента подстраивается под тяготы и лишения. Нельзя боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного «списывать со счетов». Если есть нормальная система помощи боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ному – физиологическая, психологическая, религиозная, есть поддержка родственников и коллег, то боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ной остается участником важных семейных событий, лицезреет своих внуков, как мы можем говорить о эвтаназии!
Тягостные симптомы можно убрать лекарствами, ведь если не говорить о онкологии, в которой болезнь быстро прогрессирует, то при других патологиях, скажем, при инсульте, рассеянном склерозе, астме, ревматологических заболеваниях, пациент может прожить еще годы, адаптируясь к болезни, и получая квалифицированную медицинскую помощь и социальную поддержку. А если у человека про100 от тяжелого заболевания развилась депрессия? Как живут в цивилизованных государствах инвалиды? Они создают семьи, помогают друг другу, нередко работают.
– Но смогут ли родственники страдающего пациента также твердо сказать «нет»?
– Необходимо сделать систему паллиативной медицинской помощи, 100ционары, куда можно положить тяжелого боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного, в том числе на время «отпуска» близких людей. Чтобы родственники могли отдохнуть, выспаться, наконец. И конечно, доступной должна быть паллиативная медицинская помощь в конечном периоде жизни с эффективным контролем хронического болевого синдрома.
Кроме родственников и друзей должен быть обученный медперсонал. Там, где произошел суицидальный случай необходимо голосно разбираться с причинами произошедшей трагедии, все ли было сделано, чтобы посодействовать боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ному. Убежден, сейчас все есть условия, чтобы общество повернулось лицом к проблеме, чтобы с болевым синдромом люди обучились жить как с диабетом. Необходимо преодолеть косность, нерасторопность, а нередко непрофессионализм и бюрократизм.
– Почему вы сиим занимаетесь с таковым вниманием?
– Глупо было бы мыслить, что нас минует чаша сия, как говорится «все мы смертны», поэтому мы пытаемся сделать все возможное, чтобы выстроить систему паллиативной медицинской помощи в РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина). Мой учитель из МНИОИ им. П.А.Герцена профессор Н.А.Осипова учила нас – своих учеников, эффективной и безопасной терапии хронической боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани). Как знать, когда-то такое искусство может потребоваться и нам самим, и нашим близким.
Если раньше и обратиться было некуда по данной проблеме, то сейчас это не так. Да, кое-где терапия хронической боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани) еще несовершенна либо недоступна в полном объеме, но специалисты по паллиативной медицинской помощи решают эту проблему, а не отворачиваются от страдающих пациентов. А каждый собственный выбор будет созодать сам.
«Проще всего сказать: давайте создадим эвтаназию». Монолог российской медсестры из Новейшей Зеландии, которая помогает умирающим в Москве
– Нередко люди переезжают в Новейшую Зеландию в поисках лучшей, спокойной жизни. Действительно, там не много суматохи. Идешь по улице, навстречу идет человек. Улыбаешься ему, он улыбается в ответ. Казалось бы, идиллия. Но вместе с тем это совершенно другое общество, которое 100вит перед христианами сложные вызовы времени.
Отдельная боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение) — эвтаназия, которую могут узаконить. Мне страшно за несчастных бабушек и дедушек, которые, чувствуя себя обузой, будут соглашаться на эту процедуру. Как только появляется этот, как они говорят, «выбор — жить либо не жить», выбор исчезает. Они, я уверена, будут психологически вынуждены его сделать, чтобы не причинять остальным неудобства. Жить в таком «перевернутом» обществе, где убийство человека выдают за помощь, — весьма тяжело.
Я, как верующий человек, понимаю, что страдания иногда даются для глазащения, переосмысления жизни. А страдающий человек посылается другим для дел милосердия. Эвтаназия — про100 убийство со 100роны медицины. При всем этом она даже не может точно сказать, умрет человек либо нет, лишая его времени на покаяние и причастие. Тут, в боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)нице святителя Алексия, много людей первый раз участвуют в таинствах только перед самой смертью. И мирно уходят. Человек действительно может себе решить, жить ему либо умереть, и так, к сожалению, бывает, но нельзя впутывать сюда медицину — она существует для помощи. Я все время говорю: встаньте с чудана и сделайте что-то для людей, чтобы они не так мучались.
Проще всего сказать: «Бабушка страдает, давайте сделаем ей эвтаназию». Нет — пойди к ней, накорми, промой, почитай ей. Да хоть про100 поговори, в конце концов — вот это будет милосердие, а не так: отправляй ее на тот свет и живи дальше в своем комфортном мире. А в Новейшей Зеландии в Фейсбуке есть целые группы «Медсестры за эвтаназию».
Я даже не имеющим отношения к медицине подругам много рассказывала о паллиативной помощи и как она облегчает жизнь боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ного, не убивая его. Подруги были в шоке — они не подозревали, что таковая помощь есть. У людей создается впечатление, что умирающий человек — тотальное страдание. Я 100раюсь объяснить, что это не так. У каждого пациента есть свои горести и радости даже в таковой жизни. Например, когда человек первый раз опосля инсульта сам начал двигаться. У него таковая удовлетворенность, которую мы, обычные люди, никогда не испытываем. А с эвтаназией человек про100 не дойдет до данной 100дии. Но складывается впечатление, что в боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ницах все плохо, поэтому нужно «облегчить всем мучения».
Прийти к человеку, быть с ним — вот это значит принести ему настоящее облегчение.
Работа в паллиативе с умирающими людьми полностью переворачивает твое сознание. Ты начинаешь смотреть на многие проблемы и вещи с точки зрения Вечности и посмертной ответственности перед Богом. Пере100ешь волноваться о каких-либо несущественных мелочах вроде нового телефона либо модной одежды. Главное — не растерять это состояние, когда возвращаешься обратно. В Москве всегда и везде открыты храмы, где ты можешь получить духовную поддержку, а в Окленде, где я живу, православный храм всего один, и службы там проходят только по воскресеньям и праздникам. Дай Бог русским ценить то, что у их есть.