Об улыбке. Протоиерей Артемий Владимиров

Доро­гие дру­зья, мы вновь встре­ча­ем­ся с вами. Я, при­зна­юсь, как буд­то слы­шу неко­то­рые уко­ры от моих собе­сед­ни­ков: “Батюш­ка, ну поче­му Вы всё вре­мя гово­ри­те о каких-либо малых не много­стях, о совер­шен­но ниче­го не зна­ча­щих пустя­ках? Рас­ска­за­ли бы нам луч­ше о буду­щем неф­те­дол­ла­ра, рас­кры­ли тай­ны и пру­жи­ны миро­вой поли­ти­ки, отве­ти­ли нам, будет ли в Рос­сии пома­зан­ник Божий либо как спра­вить­ся с коррупцией…” 

Доро­гие дру­зья, я думаю, что если Бог даст, мы пого­во­рим и на эти живо­тре­пе­щу­щие темы. Вме­сте с тем, ни один батюш­ка не явля­ет­ся уни­вер­са­лом. Сла­ва Богу, мы не боле­ем ком­плек­са­ми Папы Рим­ско­го, кото­рый почи­та­ет, что он непо­гре­шим в час веща­ния с высо­кой коло­коль­ни, с высо­кой кафед­ры изум­лён­ным наро­дам. Ну и то, Папа Рим­ский в этом отно­ше­нии скро­мен и зна­ет пре­де­лы сво­ей компетенции. 

Но будучи немно­го лите­ра­то­ром, немно­го педа­го­гом, немно­го вос­пи­та­те­лем, я убеж­дён, что исто­рия меня лич­но оправ­да­ет в моём стрем­ле­нии не обы­мама необъ­ят­но­го, но сосре­до­то­чить вни­ма­ние в отдель­но взя­той пере­да­че на некий малой дета­ли быта либо малом жесте либо сло­ве, при­няв во вни­ма­ние кото­рое, мы при­о­ре­тём, быть может, совершенно не не много. 

Этого­денька я желаю пого­во­рить с вами о зна­че­нии улыб­ки. Той улыб­ки, с кото­рой начи­на­ет­ся друж­ба, как “с ручей­ка начи­на­ет­ся река”. 

При­меть­те, что мы, рус­ские люди, не при­вык­ли мно­го улы­бать­ся. “Жизнь таковая тяжё­лая”, — гово­рят батюш­ки в оправ­да­ние опре­де­лён­ной хму­ро­сти физио­но­мии. Да, жизнь конеч­но нелег­ка. И пола­гаю, что и на Запа­де сей­час нелег­ко. Кому нын­че просто?

Но есть, чему поучить­ся у бла­го­вос­пи­тан­ных людей, пото­му что улыб­ка под­лин­но изме­ня­ет вре­мя и про­государств­ство, если она идёт из глу­би­ны души, она бла­го­твор­на, хотя и неза­мет­но воз­дей­ству­ет на собе­сед­ни­ка. Улыб­ка дела­ет этот мир бога­че, кра­ше, раз­но­100­рон­нее. Она име­ет собственный­ство соеди­нять души незри­мы­ми золо­ты­ми нитями. 

Быть может, я это всё при­ду­мал? Давай­те обра­тим­ся к тако­му заме­ча­тель­но­му пси­хо­ло­гу XIX 100­ле­тия как Фёдор Ветла­но­вич Тют­чев. Мы эту и несколь­ко бли­жай­ших пере­дач посвя­тим наше­му фило­со­фу, рус­ско­му поэту. Я обра­ща­юсь к сти­хо­тво­ре­нию, родив­ше­му­ся и вышед­ше­му из-под пера Фёдо­ра Ветла­но­ви­ча 28 июля 1852 года. Назва­но по пер­вой строке: 

«Сия­ет солн­це, воды блещут…»

Сия­ет солн­це, воды блещут,
На всем улыб­ка, жизнь во всем,
Дере­вья радост­но трепещут,
Купа­ясь в небе голубом.

Поют дере­вья, бле­щут воды,
Любо­вью воз­дух растворен,
И мир, цве­ту­щий мир природы,
Избыт­ком жиз­ни упоен.

Да и в избыт­ке упоенья
Нет упо­е­ния сильней
Одной улыб­ки умиленья
Изму­чен­ной души твоей…

В этом сти­хо­тво­ре­нии, как я пони­маю, поэт вос­тор­га­ет­ся улыб­кой некоторой пре­крас­ной девы либо дамы. Она, быть может, тяж­ко стра­да­ла, пере­нес­ла скор­би, но когда улыб­нёт­ся сво­ей крот­кой, тихой улыб­кой, тогда всё вокруг пре­о­ра­жа­ет­ся. И неволь­но уми­ля­ет­ся душа поэта. 

А про­ти­во­по­став­ле­ние тут дела­ет­ся меж­ду улыб­кой, нет же блес­нув­шей, слов­но луч све­та на пре­крас­ном и утом­лён­ном лице собе­сед­ни­цы поэта, и тому “глаз оча­ро­ва­ньем”, кото­рое тот наблю­да­ет оче­вид­но в весенне-цве­ту­щей при­ро­де, где игра­ет солн­це, где бли­ки пля­шут и отра­жа­ют­ся в лазур­ных водах мор­ских либо реч­ных, дере­вья при­хо­дят в дви­же­ние от лёг­ко­го вея­ния ветер­ка. Кро­на кажет­ся, как буд­то жив, тре­пе­щу­щей. Дере­вья сво­и­ми мяг­ки­ми кро­на­ми, как буд­то купа­ют­ся в воз­ду­хе, напо­ён­ном аро­ма­та­ми. Цве­тёт мир при­ро­ды, по весне кажет­ся, жизнь обитатель­ству­ет! Но…

Для поэта вся эта рос­кошь Божье­го мира блек­нет пред одной “улыб­кой умиленья
изму­чен­ной души”. 

Я, конеч­но, не настоль­ко лири­чен и поэ­ти­чен, ну и галан­тен, как Фёдор Ветла­но­вич Тют­чев. Мне желает­ся сей­час пого­во­рить вооб­ще о улыб­ке, не свя­зан­ной, быть может, с уми­лён­ным раз­го­во­ром поэта и дамы, воз­да­вав­шей ему подо­ба­ю­щую честь. 

Мы, батюш­ки XXI 100­ле­тия, окру­же­ны людь­ми, нахо­дим­ся в гуще люд­ной жиз­ни и нередко под­ме­ча­ем, как воз­ни­ка­ют кон­флик­ты меж­ду супругом и супругой, меж­ду мате­рью и детками. Поче­му? Пото­му что совре­мен­ные люди уди­ви­тель­но ску­пы на выра­же­ние эмоций.

Мама, желая чего-то добить­ся от сво­их неслу­хов, от сво­их отро­ков непо­сед­ли­вых дела­ет им посто­ян­но заме­ча­ния, появ­ля­ют­ся мор­щи­ны на её челе, гла­за 100­но­вят­ся кол­ки­ми, непри­ят­ны­ми, сло­ва рез­ки­ми. Да, она желает хоро­ше­го, она жела­ет как луч­ше, молит­ся о водво­ре­нии поряд­ка и мира в семье, но сама же и нару­ша­ет этот мир, рубит сук, на кото­ром посиживает. Пра­вой стро­ит, левой разрушает. 

А вот улыб­ка, мяг­кость инто­на­ции, некоторая даже непри­нуж­дён­ная весё­лость, бла­гость и, глав­ное, теп­ло­та люб­ви — они-то бес­про­иг­рыш­ны. И все они­гда име­ют бла­гой резуль­тат, когда мы, обща­ясь с чело­ве­ком, пусть и не соот­вет­ству­ю­щим в его пове­де­нии нашим жела­ни­ям, духом кро­то­сти, как учит Апо­стол Павел, жела­ем испра­вить согрешившего. 

Отче­го люди раз­во­дят­ся? Отче­го про­хо­дит тре­щи­на, кото­рая нередко пре­вра­ща­ет­ся в непро­хо­ди­мую про­пасть, меша­ю­щую соеди­нить руки, кото­рые неко­гда стре­ми­лись друг к дру­гу? Снова-таки от недо­стат­ка куль­ту­ры в обще­нии и вос­пи­та­ния, от того, что какая-то мас­ка смер­ти либо гри­ма­са раз­дра­же­ния цар­ству­ет на лице. И мы смот­рим друг на дру­га, как ёжи­ки в тумане, как мышь на кру­пу испод­ло­бья. А все­го-то навсе­го нуж­но улыб­нуть­ся и ска­зать: “Про­сти­те, я неволь­но огор­чил (либо огор­чи­ла) Вас.”

“Возь­мём­ся за руки, друзья, 
Возь­мём­ся за руки, друзья, 
Чтобы не про­пасть поодиночке…”

“Поды­мем бока­лы, содви­нем их разом!”

Дру­зья, пре­кра­сен альянс улы­ба­ю­щих­ся людей!

Уютный дом