Оглавление
Музыкотерапия наряду с арт-терапией, сказкотерапией и другими подобными методами лечения психических отклонений является важным элементом в реабилитации душевноболь (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ных. Квалифицированный музыкальный терапевт Алиса Апрелева рассказала о своем опыте работы в психиатрическом отделении госпиталя «Лемюэль Шаттак» (г. Бостон), в частности — в реабилитационном центре «TREE».
Алиса работала в Бостонском штатном многопрофильном госпитале, в психиатрическом отделении (США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке)). Это госпиталь долгосрочного пребывания. Отделение психической реабилитации состоит из 5 закрытых этажей.
У каждого пациента есть его команда специалистов, которая работает с ним. Музыкальная терапия является частью реабилитации. Для того, чтобы осуществлять реабилитацию, в центре создаются определённые группы. Это музыкальнотерапевтические группы, занятия в арт-студии, сенсорной комнате, тренажерном зале, группы по обучению приготовлению еды и другим навыкам, кафе и пр. Немного подробнее о работе центра.
В центре есть гостиная, где люди могут про100 собраться, послушать музыку, посмотреть телевизор, пообщаться. Есть кухня, кафе. Причем в кафе работают сами пациенты, так осуществляется их трудотерапия. Есть компьютерный класс, где под руководством одного из сотрудников можно завести для себя e‑mail, написать письма родственникам, найти какую-то информацию по дальнейшему трудоустройству, сделать для себя резюме, а можно про100 посмотреть в Гугл. Конечно, там 100ят фильтры, но есть возможность обучиться компьютерной грамотности, в том числе.
Послушать музыку можда и без музыкального терапевта: про100 прийти и подключиться к музыкальным базам. Есть тренажерный зал, который пользуется огромным спросом, поэтому там, как правило, очередь. Есть совет пациентов (Patient Council), который собирается раз в неделю. Это пациенты, которые говорят, к примеру: мы желаем принимама решения, мы желаем подсказывать врачам, как нас правильно вылечивать, что нужно созодать, какие мероприятия интересны, мы желаем ездить в колдуназин и чтобы у нас был концерт, либо мы желаем что-то еще, либо, быть может, не нравится, как с нами обращается медперсонал с какого-то этажа. Они могут это все обсудить раз в неделю, и это тоже важно для формирования нормального самосознания, чувства собственного плюсы.
Так получалось, что две музыкальнотерапевтические группы Алисы проходили на кухне, и это было чрезвычайно комфортно. Музыка сочеталась с чаепитием, и эти посиделки на кухне оказывали нормализующее действие на женщин: они пере100вали между собой ссориться, начинали вспоминать, какие они были хозяйки у себя в доме. Молодые люди с тяжелыми диагнозами вдруг на кухне преоражались, начинали готовить какие-то национальные блюда. Музыка вплеталась во все это. Когда на кухне в реабилитационном центре пациенты сидели за чаем либо ели, им можно было петь песни. Также обсуждалась обожаймая музыка.
В помещениях занятия бывают чрезвычайно многооразные. Есть экспрессивная терапия, куда входит арт-терапия, драма-терапия, танцевальная терапия – задействованы любые возможности экспрессивной терапии (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания).
В художественной мастерской центра работают некоторые люди, у которых есть художественный талант. Они делают серьги, бусы, шкатулки – все, что позже продается на ярмарке, которая устраивается раз в год.
Пациенты чрезвычайно обожают огородничать на специальном участке центра, начиная с ранней весны, сажают сад, а позже прогуливаются ухаживать. Продукты, которые выращиваются, как правило, используются в кулинарных группах .
Есть спортивные группы, в том числе, про100 пророкотки во время программы. Другими словами группа может взять и про100 пойти на пророкотку, если хороший денек.
Группа по преодолению зависимостей: это двойной диагноз и профилактика курения. В эти группы записывают насильно, в основном, потому что люди отрицают зависимость, не желают с сиим работать.
Существют психотерапевтические группы. Работа с гневом и общая психотерапия, когда люди про100 собираются и говорят о том, что их волнует в данный момент.
Проходит анимал-терапия в лице боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шой пушистой собаки Джека, которая приходит раз в 1–2 неделю. Все чрезвычайно обожают эту боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шую собаку, которая приходит и дает себя тискать. И иногда люди, которые ни на что боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше не реагируют, отзываются на это пушистое боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шое существо солнечное.
Есть еженедельные собрания: раз в неделю во вторник собираются люди в гостиной – и пациенты, и сотрудники. У собрания есть структура, когда все сначала представляются, позже обсуждают какие-то насущные дела за неделю и позже высказывают предложения по работе. Если остается время, бывают игры типа анкет. Это способствует социализации и общению в коллективе.
Также осуществляются поездки в музеи, на природу и в магазины.
Музыкальнотерапевтические группы
В центре создается работа музыкальнотерапевтических групп, где пациенты с музыкальным терапевтом слушают и обсуждают музыку. Это происходит в компьютерных классах, где можно через колонки включить практически всякую песню.
— Собирается группа, и я спрашиваю: «Какая музыка для вас этогоденька интересна, что бы вы хотели послушать?» И каждый пациент, если он желает, он либо она предлагает какую-то песню, мы вместе слушаем, иногда смотрим клип и обсуждаем, почему нам интересно, во что одет вокалист и так дальше. Другими словами это про100, с одной 100роны, это нормальное общение, с другой 100роны, это позволяет увидеть, на что нацелен сейчас пациент, и как-то коммуникацию включить, если необходимо.
Состав групп все время меняется, в зависимости от потребностей пациентов и в зависимости от состава служащих.
Следующая группа музыкальной терапии, которая пользуется боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шой попкулярностью, – «Твоя песня». В течение 45-ти минут группа пишет песню. Песню можно писать либо с нуля: «Давайте напишем песню о весне. Какие у нас ассоциации с весной?» Каждый пациент творит, и позже музыкальный терапевт объединяет всё это в некое одно музыкальное произведение.
Можно писать песню методом прочерков, другими словами «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет «прочерк». И пациент может вставить туда какие-то слова. Это пропевается, озвучиваются какие-то идеи. Наиболее целенаправленный процесс, когда берется один боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шой лист бумаги – и мы пишем песню, посвященную тому-то. Например, мы писали песню о том, как исцелить Бостон. Иногда люди не готовы рифмовать, тогда берется шаблон некий песни, которую можно немножко переработать.
В терапии сочетается музыка и художественное искусство. Например, вы выбираем тему зимы. Музыкальный терапевт приносит музыку, которая относится к этому периоду либо к данной для нас теме – либо Вивальди, либо Чайковский «Времена года». А арт-терапевт предлагает посмотреть на картины, как-то связанные с сиим — картины о зиме, картины о весне. Иногда это похоже на урок, когда мы рассказываем, что жил таковой композитор, он написал такие-то произведения, произошло это потому, быть может, у него был некий диагноз. Мы обращаем внимание, что некоторые музыканты, некоторые художники тоже жили с психиатрическим диагнозом в некий момент. Прослушав произведения, просмотрев какие-то картины, у пациентов происходило обсуждение, люди высказывали свои мысли по поводу того, что они увидели. Нередко ассоциации бывали чрезвычайно государствными, иногда, наоборот, чрезвычайно адекватными и увлекательными.
Опосля этого пациенты могут рисовать под музыку. Эта работа служит чрезвычайно многим целям: во время обсуждения люди готовы переожидать, когда другой скажет, что они обычно не делают – пациенты всегда перебивают, они агрессоры, чрезвычайно экспрессивные, в влекиакальных состояниях. Иногда в формате таковой группы они готовы ожидать, когда другие высказывают свои внутренние мысли. Говорят те люди, которые обычно молчат.
Музыка в сенсорной комнате. Это чрезвычайно свободный формат. Про100 во время утрених часов либо во время, когда группа собирается, открывается сенсорная комната. В сенсорной комнате Алиса могла про100 посиживать и играться на флейте, гитаре либо разложить несколько инструментов, чтобы люди, которые входят, могли начинать на палочке шуршать либо на боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шом барабане что-то подыгрывать. Иногда человек заходит в комнату и гласит:«А вот можно песню?» Музыкотерапия в сенсорной комнате — совершенно свободное прогосударствство, по возможности релаксирующее.
Женская группа. Поскольку пребывание в центре смешанное, и в основном пациенты – супругчины, то женская группа служит тому, чтобы женщины пере100ли 100ять в оборонительной позиции и могли про100 расслалупиться, выразить себя. Это не феминистский подход, это про100 создание безопасной зоны, в которой женщины разных возрастов могли бы объединиться, обсудить такие вещи, которые не могут обсужотдать с мужиками.
Есть танцы — структурированная группа танцев. Движения иногда создают безопасное прогосударствство, в котором люди друг на друга не нападают. Быть может музыка по запросу: мы танцуем сейчас под это, позже под это — музыкальный терапевт включает записи. Либо танцы могут быть с жив музыкой, когда приглашенные музыканты играют под контролем музыкального терапевта. Если вдруг музыка слишком стимулирует людей, то музыканты должны сменить ее нрав.
Движение под музыку. Это не совершенно танцы, это быть может про100 физкультура. И музыкальный терапевт, как правило, сотрудничает с какими-то другими терапевтами.
Кроме непосредственно музыкальной терапии в реабилитационном центре проходят к тому же музыкальные выступления разных коллективов, которые периодически приезжают. Раз в неделю приносят много африканских барабанов. И это не про100 игра на барабанах, в процессе придумываются песни, которые легко повторить. Другими словами происходит музыкальное взаимодействие. Терапия идет на физическом уровне, потому что когда человек слышит устойчивый ритм, происходит то, что называется навязыванием ритма – настраивается на это вся нерв (составная часть нервной системы; покрытая оболочкой структура, состоящая из пучка нервных волокон)ная система . Если человек в депрессии – он, быть может, немного активизируется. Если он в остром влекиакальном психозе либо есть агрессия, то он может выплеснуть всю эту агрессию, а позже успокоиться. Музыкальный терапевт следит и модифицирует работу.
Существуют социальные проекты, когда, к примеру, расписывали стену в центре. Пока одни люди рисовали, другие писали песни. Получился своеоразный гимн, который во время торжественного открытия данной для нас росписи с перерезанием красной ленточки исполнили все.
Когда люди знают, что некий из пациентов готовится к выписке, иногда пишут прощальную песню. Пациенты музицируют вместе для того, чтобы сказать «до свидания». Тем, кто прожил в центре полгода либо боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше музыка помогает пережить эти эмоции расставания.
И, конечно, музыка используется на всех праздниках, деньках открытых дверей, выставках.
Иногда групповая терапия не работает, потому что люди к ней про100 не готовы. Либо они на закрытом этаже, либо у их проблемы с социализацией такие, что они не готовы вступать в контакт, либо, быть может, они агрессивны. Один-два сеанса индивидуальной музыкальной терапии позволяют их немножко поддернажимать, пока они переживут момент обострения. Потом пациент переходит в группу.
Случаи из практики музыкального терапевта Алисы Апрелевой
— Пациент темнокожий супругчина, 34 года. Я не понимаю, как перевести на русский, это клиническое расстройство. Трибуналом признан невменяемым, и в детстве он был жертвой семейного насилия, как, кстати, и боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шая вообще часть людей, которые в этом отделении. Проблемы у него были – сложности социализации, чрезвычайно агрессивен. Другими словами я пыталась с ним работать в группе, и оказалось, что он про100 настолько агрессивен по отношению к другим людям, что опасно физически с ним контактировать. Весьма низкая самооценка, в том числе, лицо застывшейке, маскооразное, проблемы с выражением эмоций, опаска посещать доктора и реабилитационный центр. Опосля совета с группой, с многопрофильной бригадой, которая его ведет, подумали, что индивидуальные сессии могли бы посодействовать. Он проявил боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шой интерес к гитаре и сказал, что «я желаю учиться играться на гитаре». Решили, хорошо – будем играться на гитаре.
В результате, я использовала специально настроенную гитару, она настроена так звучит хорошо у тех, кто не умеет играться. Для него это был чрезвычайно важный момент формирования самооценки. А я была с другой гитарой, у нас получалась таковая импровизация: он задает некий ритм, я ему отвечаю, это создание надежной привязанности, которой у него, видимо, не было в детстве. Ему 100ло интересно писать песни. Мы писали песни по куплету во время сессии, проговаривали какие-то ситуации, он мне рассказывал о кое-чем. У него проблемы с грамотностью были, поэтому он просил меня записать – я говорила: «Нет, давайте Вы». И помогала ему писать слова. Другими словами для него это тоже было чрезвычайно важно – разделение на строки, планирование своих действий. У него возник некий сильный контакт со мной, постепенно он стал общаться с другими людьми наиболее адекватно. И закончилось все как-то чрезвычайно резко, потому что мне сказали: «Мы его выписываем через два денька».
Другими словами снова же там страховка, все эти формальные дела. Процесс не был закончен, мы могли бы работать дальше над самосознанием, планированием, социализацией наиболее глубокой, но так получилось, что какие-то лечебные цели были уже достигнулнуты, и его выписывают в семью без поддержки. Но мы успели записать песню на аудио, и я в последний момент успела записать для него диск. Он ушел с некоторым есличеством копий этих дисков и копий текстов песни. Для него это был огромный проект, который его, не понимаю, направил либо не направил жить дальше, но, по крайней мере, он сказал, что «Да, я желаю учиться, я сейчас буду заниматься».
— Пациентка женщина 56 лет, шизофрения, причем в тяжелой наследственной форме. Она практически всю свою жизнь прожила в боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)нице, потому что никак по-другому нельзя было. В общем, в других условиях она не выживала, тяжело чрезвычайно было – и семье тяжело, и ей самой. И во время праздников и волнующих событий у нее были обострения, острый психоз. У нее два отпрыска взрослых – боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше 20-ти лет и постоянное ощущение, что они детки, и что она должна им помогать. Другими словами даже свое пособие по инвалидности и все, что она зарабатывала на трудотерапии в реабилитационном центре, постоянно отправляла им, чрезвычайно волновалась, звонила каждый денек.
У нее было ощущение, что она не состоялась как мама, она плакала, иногда 100новилась агрессивной, иногда позже чрезвычайно сожалела о этом, ей тяжело было. Я с ней все время встречалась в группе, и арт-терапевт с ней встречалась в группе. Но во время обострений, зная, что она любит музыку, я ей про100 предлагала: «Если желайте – пойдемте в сенсорную комнату, займемся вместе индивидуально». И когда она соглашалась, мы занимались релаксацией, или пели какие-то обожаймые ее песни, она могла играться на каких-либо инструментах, подпевать. И с колыбельными получилось один раз чрезвычайно интересно, потому что, увидев, что ничто на нее боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше не действует, я 100ла петь колыбельную: «Какие обожаймые у вас колыбельные?» – она, естественно, вспомнила все колыбельные, которые она пела своим сыновьям. Мы с ней попкели, она разулыбалась, у нее сошел этот стресс (неспецифическая (общая) реакция организма на воздействие (физическое или психологическое), нарушающее его гомеостаз), тревожность таковая резкая. И опосля этого я сказала: «Наверное, вы будете хорошей бабушкой». И это ей посодействовалло сориентироваться в действительности, по крайней мере, на тот момент, что она сказала: «Да, у меня взрослые сыновья, наверно, у меня скоро будут внуки». Другими словами для нее это 100ло таковым переключением в реальный план, что ее сыновья – это не те люди, которые там в телевизоре, ее сыновья – это не маленькие детки, а ее сыновья – это взрослые люди, которые могут и ее поддернажимать в этот момент.
— Еще одна пациентка, чрезвычайно образованная, 39 лет, тоже с шизофренией. Высшейке образование, причем Гарвард. Есть семья, и раньше она пела в хоре. Ее отыскали про100 у себя дома. Родственники сказали, что не было никакого ухода за собой, другими словами ее отыскали в неприятном состоянии – в фекалиях, грязной, другими словами она совершенно за собой не следила. Она практически не двигалась, не ела, была в депрессивном состоянии на первичном этапе. Она отказывалась от приема фармацевтических средств, причем даже тогда, когда ее госпитализировали, ни в какую не соглашалась. И ни в какую не соглашалась участвовать в группах. И как-то получилось, что мне сказали, что по предыдущим госпитализациям, оказывается, она любит музыку. И я к ней подошла, у нас возник контакт, я начала петь – ей понравилось. И она согласилась на индивидуальные сессии, где мы про100 все 45 минут – час пели ее обожаймые песни.
Сначала она не решалась петь, слушала меня, а позже я сделала вид, что у меня заболело горло – и пришлось петь ей. В общем, мы вступили в таковой диалог музыкальный. И действительно для нее это самый чудесный случай. Она действительно боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше ничем не занималась абсосвирепно. Она 100ла следить за собой, 100ла занимамася на беговой дорожке, которая 100ит на каждом этаже, улыбаться. Другими словами было чрезвычайно милое выражение лица. 100ла принимама лекарства, посещать группы. Выписали ее… Снова же, мне кажется, выписали ее слишком рано, потому что у нее не было готового плана. Это таковой случай, когда только музыкой и ничем боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше ее не удавалось пролупить. Другими словами она даже не говорила с социальным работником, и первый момент, когда она заговорила, это было о том, что «Мы музыкой с Алисой увлечены».
Остальные способности музыкальной терапии (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания)
Расстройство питания. Музыкальная импровизация позволяет кричиентироваться в действительности. Написание песен, которые говорят о том, что «я готов принять себя таковым, какой я есть», позволяет действительно принять себя, и это возможно в группах либо персонально.
При деменциях альцгеймеровского типа либо другого типа музыка нередко является единственной возможностью снять тревожность, наладить коммуникацию. Когда человек ни на что не отзывается, он нередко реагирует на музыку, к которой он эмоционально привязан. Для пожилых это музыка, которую они слушали в молодости. Музыка способствует нормализации при влекиакально-депрессивных состояниях. Игра на барабане может наладить диалог между терапевтом и пациентом в таком состоянии – или влекиакальном, или депрессивном. Может человека вывести из того крайнего состояния, в котором он находится в данный момент, и привести в некое нормализованное.
Важно, что музыка не вызывает у боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ных ожидание угрозы. Музыкальный терапевт — это не человек в белоснежном халате, который приходит и говорит: «Пойдемте в комнату, Вас привяжут», он не появляется со шприцом. Музыка не воспринимается как что-то медицинское, некое исцеление.
В результате всей данной для нас работы в реабилитационном центре пациент учится необходимым навыкам для жизни вне боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ницы, он учится реалистично оценивать свои возможности, отношениям, взаимодействию в коллективе, учится контролировать ситуацию, и это повышает самооценку.
— Ко мне на занятия на этажи нередко приходила психиатр. Кстати, русский психиатр, мы отыскали с ней общий язык, она там работает. И она про100 садилась в уголочек, там брала некий музыкальный инструмент, никак не участвовала в группе. По сути, она смотрела, что происходит, какая изнанка в группе, и это позволяло ей увидеть пациентов в каком-то совершенно новеньком ключе, потому что одно дело говорить в своей палате либо там на этаже, про100 по коридору бродить, а другое дело – музыкальное взаимодействие.
Алиса также напомнила на лекции, что терапевтическое использование музыки доступно практически всем. Без музыкального терапевта можно использовать групповое слушание музыки, обсужотдать тексты песен, создавать продуманный музыкальный фон в помещении. Это не про100 музыкальный фон типа радио. Музыкой можно влиять на состояние присутствующих в помещении. Если вы желайте, чтобы люди успокоились, включите чего-нибудть релаксирующее; желайте, чтобы оживились – включите что-то наиболее активное. Можно рисовать под музыку.
Можно мыслить о кое-чем, проживать ситуации, с которыми музыка может вызывать ассоциации. Физиотерапевт может использовать музыку для мотивации движений: если человек посиживает и в течение 5 минут поднимает и опускает руку – ему нужнопищает, а если это происходит под музыку – танцует, то это совершенно другой эффект.
Музыкальный терапевт Алиса Апрелева также рассказала о своем проекте: веб-сайт muzterapevt.ru. Это некотороммерческий образовательный проект, который направлен на информирование людей вообще о возможностях музыкальной терапии, в открытом доступе размещена информация о музыкальной терапии (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания).
Вопросец музыкальному терапевту
У нас есть, наверное, на русский язык лучше всего перевести, планерки. Когда с утра собирается команда, которая отвечает за некий этаж. И обычно один человек от реабилитационного центра, там много сотрудников по разным направлениям – экспрессивная терапия, музыкальная терапия, трудотерапевт – один человек от команды приписан к этажу, и он всегда в курсе, он держит связь с командой на этом этаже, с психиатром, с психотерапевтом, с социальными работниками. И позже он приносит эту информацию уже на планерку в реабилитационный центр. Другими словами происходит постоянный обмен информацией, с одной стороны.
С другой 100роны, опосля каждой сессии индивидуальной либо групповой я как музыкальный терапевт отправляю небольшую заметку, снова же, всем людям, которые могут быть связаны с теми пациентами, с которыми я работаю в данной для нас группе, естественно. Я отправляю свои заметки. Кроме того, при индивидуальной работе с пациентами есть группа, которая отвечает за каждого пациента, не за этаж, а за пациента. И не постоянно с ними на связи, но все онигда получают эти мои заметки. И в какие-то критические моменты, когда человек собирается выписываться, либо у человека некий острый кризис, всегда музыкальный терапевт может вмешаться. Прямо до того, что психиатр говорит, что человек абсосвирепно лигиден, он не может ничего, а музыкальный терапевт может пригласить психиатра и сказать: «Смотрите, он использует музыкальные инструменты достаточно творчески».
Это происходит и так, и так. С одной 100роны, доктор может сказать, что «Мы заметили, что пациент прогуливается и все время поет», либо у него в карте написано, что он учился в музыкальной школе, условно говоря, либо играл на гитаре, и ему это интересно, скорее всего. Другими словами мотивация должна быть. Если назначить музыкальную терапию человеку, который музыкой никогда не занимался, ему вообще медведь на ухо наступил, и ему совершенно неинтересно, то про100 лучше не тратить усилия, лучше потратить усилия на тех, кто мотивирован сильнее. С одной 100роны, когда человек, получающий систему привилегий, доходит до того, что он оказывается в реабилитационном центре, то его социальный работник, доктор может сказать, что хорошо бы музыкальную терапию. С другой 100роны, мы лицезреем всех этих пациентов, когда они в комнате.
Этот момент свободы общения с 10-ти до 12-ти, когда перетекают из одного помещения из одного в другое, то мы про100 лицезреем, что если человек подходит, например, к пианино, которое там 100ит, либо заходит почаще в комнату, в которой разложены инструменты, на которых мы там играем – на виолончели, на гитаре, то понятно, что его это мотивирует. Тогда уже процесс идет в обратную 100рону – я подхожу к доктору либо к кому-то еще из команды и говорю, что «Вы знаете, пациент чрезвычайно заинтересован в музыке. Как Вы думаете, 100ит его в какую-то группу включит, либо, быть может, он вообще в группе не желает, быть может, с ним индивидуально поработать?» – мне говорят: «Да у него там психотерапия, все хорошо». Тогда я ищу другую «жертву», которой полезней музыкальная терапия. А если оказывается, что это человек, который закрытый от всего остального, и вдруг начал двигаться на контакт со мной, с музыкальным терапевтом, тогда, конечно, я 100раюсь это употреблять.
Сложно, потому что я лично не могу никаких контактов поддерживать, потому что это про100 этика профессиональная, и когда человек уходит – я не могу даже с ним поздороваться. Скажем, если у метро встречу, я делаю вид, что я его не вижу. Если он сам поздоровается – я могу с ним поздороваться. Весьма сложно с поддерживающими программами. Те люди, которые выписываются в групповые дома, вот то, что в России практически нет, нередко их водят на музыкальную терапию, к ним приходит музыкальный терапевт, какие-то еще там занятия у их проходят. И в этом смысле, в групповых домах лучше. Те люди, которые выписываются в семьи и в независимое проживание – их иногда направляют, есть такие центры музыкальной терапии либо центры поддерживающей терапии. Там вопросец, покрывает ли это страховка, не покрывает это страховка, потому что это все чрезвычайно дорого, и захочет ли этот пациент вообще выходить из дома, куда-то двигаться, другими словами для него даже боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шая проблема доехать две остановки на автобусе. Совершенно никаких гарантий абсосвирепно нет. Это быть может участие семьи, которая готова помогать, либо это участие соцработника, который прикрепчаллен к человеку. А если этого нет, то никаких гарантий, и поэтому нередко возвращаются назад.
Музыка хороша к тому же для разрешения конфликтов. Другими словами в музыке можно эффективнее столкнуть разные точки зрения и как-то примирить их. Если этого не произошло в процессе написания песни, то… Нет, бывают случаи, когда человек хлопает дверью и уходит, таковой всплеск проявил агрессии, за ним уже позже следит медперсонал, все ли с ним хорошо. Но вот именно в музыкальной терапии есть возможность договориться на максимально мягких условиях, скажем так, либо в арт-проекте. Можно сделать то, что называют fusion — начать петь о рок-н-ролле, а перейти в хип-хоп. И таковым образом, человек, которому нравится рок, и человек, которому нравится хип-хоп, они как-то будут взаимодействовать в общей трудности.
Да. Другими словами либо если там некий серьезный конфликт, то я постараюсь, скорее, сделать импровизацию музыкальную, чтобы не переходило на вербальный уровень – оскорбления друг друга, и так, условно говоря, кто кого переиграет. Но если кто-то кого-либо совершенно переигрывает так, что уши болят, то я попрошу потише. И, в принципе, если я вижу, что все время происходит таковой конфликт, мы постараемся про100 назначить кого-либо в другую группу, чтобы они не встречались. Но это редко бывает, чрезвычайно редко. Другими словами у меня таковых серьезных конкретных ситуаций, как правило, не было никогда. Бывают ситуации, когда у человека уже изначально привилегии есть, потому что он еще ничего такого не совершил страшного, но он уже взвинчен, и уже с порога понимаешь, что этогоденька, наверно, что-то случится – и мы ждем этого. Это плохо, конечно, ожиотдать что-то такое плохое от человека, но это чувствуется в воздухе. Тогда и мы про100 100раемся друг друга в штате как-то поддернажимать, и если такое происходит, мы всегда знаем, что кто-то на подхвате, этого человека отведет обратно на этаж.
Боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шое спасибо, это у меня обожаймая тема. Я не понимаю, есть ли у вас супервизоры, но в реабилитационном центре у каждого сотрудника есть таковой выше100ящий, что ли, по служебному положению и длительности пребывания в системе — человек, наиболее опытный, который может что-то подсказать. И к этому супервизору необходимо обращаться раз в неделю обязательно каждому человеку из данной для нас команды. Если есть ощущение, что человек в таком состоянии выгорания, то предлагают ему отдохнуть некое время. Это чрезвычайно болезненно, потому что зарплату при всем этом не дадут. Действительно работа тяжелая. Я занимаюсь тем, что… при сопротивлении сотрудников, в том числе, и реабилитационного центра, при хоть какой возможности предлагала им зайти в свою комнату, я предлагала им во время планерки потратить 5 минут на то, чтобы подышать, послушать музыку, написать вместе песню.
Другими словами в этом смысле, с сотрудниками работать бывает даже тяжелее, чем с пациентами, потому что пациенты: «Ну да, мы пришли сюда, потому что нас нужно реабилитировать. Мы готовы, давайте», – в основном. А сотрудники, они же – кремень. И это осознание того, что они тоже уязвимы, не многим дается легко. Но когда удавалось это продвинуть, были видны перемены в отношении к пациентам, перемены вообще в психоэмоциональном состоянии людей. И в психиатрии, другими словами когда я на практике была в детском госпитале в Бостоне в кардиологии, там постоянно кто-то умирает из малышей. И поэтому иногда приходилось, когда кто-то умирает использовать песни, какую-то музыку, быть может, это обожаймая музыка ребенка –в период этого рас100вания. Музыку можно использовать. Нужно не забывать, даже если про100 опосля работы одеть наушники и поставить свою обожаймую песню – это уже даст для вас некий припас прочности, что ли. И это несложно сделать, это не поход к психотерапевту, который требует времени и средств.
Проще всего сенсорная комната, когда уже готово прогосударствство, когда там уже есть пациенты, проще всего туда зайти, присесть на стульчик, вроде бы наблюотдать за пациентами, все ли в порядке. Другими словами включение в то, во что уже включены пациенты. Нередко в группах на этаже медсестры, медбратья под видом того, что будут следить, они приходят, берут барабан, начинают играться. Другими словами это совершенно не инвазивно, это реально, когда не принижается профессиональное достоинство, что ли, я не понимаю, как сказать. Из целенаправленного мне чрезвычайно нравится.
Позже кто-то может что-то спеть. «Мне так нужноело!..» – и все отвечают. Другими словами человек чувствует себя услышанным. И это очень-очень важно. И мы почувствовали, что минимальный некий уже ритм, он дает ощущение драйва. А с релаксацией я могу про100 между группами как-то невзначай сесть и начать играться на флейте, импровизировать на фортепиано как-то себе. Оказывается, что это полезно для других. У меня тоже есть проблема выгорания. Для меня невероятно важен был момент супервизии. Другими словами без супервизии я не понимаю, что бы я сказала, честно говорю. Мне повезло просто.
По группам максимально, наверное, 6 групп в денек.
В группу приходят про100 все, кто желает быть. Другими словами я перед началом группы (там час она длится примерно) прохожу по этажу, заглядываю ко всем, говорю, что музыка, песни петь будем, да? И те, кто желает, те за мной идут и присутствуют на занятии. Человек быть может от одного-двух до пятнадцати, примерно так получается. В барабанный клуб этот, который раз в неделю, быть может до 35–40 человек. Группы те, о которых я говорила, которые в реабилитационном центре, от 3-х до двенадцати человек. Наверное, так. При всем этом у их, поскольку параллельно идет несколько групп, они могут избрать, куда прийти. И если музыка интересна – они идут туда. С индивидуальными, в принципе, точно так же. Естественно, что к концу рабочего денька все экспрессивные терапевты совершенно вымотаны, и все не сделано. Другими словами, если была бы возможность быть музыкальному терапевту на каждом этаже – это было бы вообще шикарно. Но поскольку таковой возможности нет, там ставка одна, и плюс там еще какие-то интерны, то выходит так. Чем богаты, тем и рады.
Много ли супругчин среди музыкотерапевтов. Меньше, чем женщин, но они есть. И когда они есть, то создают другую энергию, конечно. И супругчины, еще желаю сказать, как правило, боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше пользуются техническими всякими приспособлениями. Другими словами «Айпедами». На «Айпедах», например, чрезвычайно много инструментов, которыми чрезвычайно легко управлять. Либо там портативные студии такие какие-то. Они почаще используют звукоусиливающую аппаратуру, почаще используют, не понимаю, электронные барабаны, электрические какие-то бас-гитары, электрогитары, другими словами ансамблевые всякие вещи. И, конечно, другой тип контакта совершенно. С другой 100роны, есть прекрасные супругчины-музыкальные терапевты, которые работают с детками в боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ницах тоже. Есть сочетание, например, сейчас в Boston Children’s, как раз в детском госпитале, там есть полная ставка супругчины-терапевта и полная ставка женщины-терапевта, и все они время меняются, и это чрезвычайно, мне кажется, позитивно.