Оглавление
- Вступление
- Предисловие
- 1. Искушение “верою в научно-технический прогресс”
- 2. Искушение “непорочным зачатием”
- 3. Искушение “бессмертием тела”
- 1. Заявление Православной Церкви в Америке “О совместных разработках в технологии клонирования”
- 2. Извлечение из проекта Федерального закона “О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения”
- 100тья 20. Свобода от дискриминации
- 100тья 21. Генетические испытания
- 100тья 22. Вмешательство в геном человека
- 3. Из итогового документа Соборных слушаний Всемирного Русского Людного Собора по теме: “Вера и знание: проблемы науки и техники на рубеже веков”
Ирина Силуянова — кандидат философских наук, доцент, заведует курсом биомедицинской этике Российского Государственного Медицинского Университета. Создатель книги “Современная медицина и Православие”, широкого ряда 100тей, посвященных этическим проблемам биомедицинских технологий. Новенькая ее работа — “Искушение клонированием” — посвящена злободневному вопросу о клонировании: допустимо ли оно с точки зрения этики медицинской, общечеловеческой, а главное — с точки зрения Православия.
Вступление
Мысль клонирования представляется мне чрезвычайно опасной. Ведь путь развития человеческой цивилизации быть может двояким. Один путь — это раскрытие в человеке образа и подобия Божия: в самом высшем искусстве — создании личности, в литературе, изобразительном искусстве, музыке. Другой путь — создание кощунственной пародии на то, чем человек быть может. Неприятель человеческого рода, как это известно из опыта Церкви, ничего нового придумама не может — он может только извращать и исканажимать ту прекрасную картину мира, которая создана Творцом. И в клонировании путь кощунственного пародирования достигает своего верховного предела. Ведь предпринимается попытка сделать вроде бы человека, вроде бы образ и подобие Божие. Мы хорошо знаем, какими страшными последствиями оборачивались подобные попытки в истории человечества: от пороха пришли к атомной бомбе, от бытовой химии — к экологическим катастрофам и озоновым дырам.
Никто не знает, к чему приведут нынешние опыты по созданию недочеловеков. Не благоразумней ли, про100 из естественного здравого смысла и чувства самосохранения, воздернажиматься от проникновения в такую сферу?
Священник Максим КОЗЛОВ, выпускник филфака МГУ (Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова),
настоятель Университетской церкви святой мученицы Татианы.
Вступление
Мировой культуре хорошо известна судьба 2-ух первых в истории человечества братьев Авеля и Каина. Второй отпрыск Адама и Евы, Авель — “пастырь овец”, был убит своим старшим братом Каином. Первое проявление зла — непослушание — следствием своим явило второе обличье зла, братоубийство. В конце XX века трагедия братоубийства приоретает новейший смысл в связи с борьбой цивилизации за здоровье человека. Согласно идее технологического клонирования (тиражирования, накапливайрования) человека, “клон” — генетический брат-близнец человека — создается для того, чтобы быть убитым с целью сохранения здоровья “старшего брата”. Каин “в законе” — так символически можно определить перспективу нового правопорядка, основанием которого является “непослушание” как “право человека” и нежелание “слышать” Благовестие.
Трудно именовать периодическое издание в России, которое не приняло бы участие в обсуждении перспектив применения технологии клонирования. Каждое уважающее себя средство массовой информации, будь то журнал, газета, радио- либо телеканал, уже предо100вило возможность специалистам и разного рода обожайтелям вступить в разговор на данную тему. Внимание к тому, как и по каким направлениям разворачивается обсуждение проблемы клонирования человека — далеко не праздно. История религии, культуры и науки свидетельствует, что дискуссии этогоденька — это “полосы” человеческих судеб завтра.
Для православного человека очевидно, что даже сам факт подобной дискуссии, т.е. раскрытие и обоснование различных антихристианских позиций, говорит о том, что клонирование — это своеоразный вызов христианской морали, повод отступить от убеждений, изменить вековым принципам. Первой формой духовной измены Богу было именно вступление Евы в общение с искусителем. Но может ли христианин продескатьчать, уйти от дискуссии, принимающей чуть ли не вселенский характер? Не означал бы отказ христианина от дискуссии то же, что побег воина с поля сражения, либо отказ врача от помощи тяжело боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ному человеку?
Сам факт, масштаб и характер обсуждения проблемы клонирования свидетельствуют о том, что затронуты действительно “болевые точки” самосознания человека… Весьма примечательно, что эти “точки” не являют собой некоторые новооразования, но “100ры, как мир”, мир человеческих страстей и искушений. Главные из их в следующих словах перечислил Апостол Иоанн: “Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть глаз и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира этого” (1 Ин. 2, 16).
“По учению христианской аскетики искушения попускаются Богом (Быт. 22, 1; Пс. 25, 2) для того, чтобы человек опытно убедился в своей характерственной немощи и в необходимости благодати Божией, а также как средство укрепления в добре через свободное, усилием собственной воли, преодоление искушения и отвержение предметов соблазна” (Иак. 1, 12) [1].
Мы предлагаем читателю порассужотдать вместе с нами. Но при всем этом постараемся не допустить ошибки, аналогичной “второй измене Евы”, а именно: не предпочтем стремления к знанию хоть какой ценой — любви Божией как спасению от искушений.
1. Искушение “верою в научно-технический прогресс”
23 февраля 1997 года на свет появилось первое в мире искусственное млекопитающее — овца Долли. За технологией, с помощью которой она была создана, закрепилось название “клонирование”.
Само слово “клон” греческого происхождения и в буквальном переводе означает “отросток”. Боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шая медицинская энциклопедия определяет: “Клон — совокупность клеток, возникших в результате вегетативного размножения одной финалной клетки”. Классическим примером вегетативного размножения является размножение амебы, клетка которой разделяется, а каждая из 2-ух образовавшихся разделяется вновь, образуя четыре, и так дальше. В основе методики клонирования лежит модель размножения простейших организмов по типу “деление”, при котором внутри клетки происходит деление генетического материала, а позже и самой клетки, что дает начало одинаковым “дочерним” клеткам, либо генетически идентичным клеткам, совокупность которых биологи назвали “клоном”.
Современная культура с понятием “клонирование” связывает технологию размножения {живых} организмов, в результате которой из одной клетки получаются генетически идентичные особи. Уникальная способность сохранения генетической идентичности при данном типе размножения составляет ее принципиальное отличие от других форм и методов искусственного размножения. Например, если с помощью искусственного оплодотворения in vitro осуществляется борьба за возможность возникновения жизни, то клонирование призвано “бороться” за возможность возникновения жизни с определенными качественными параметрами. Например, с параметрами тканевой совместимости “клона-донора” и “реципиента”.
Мнения ученых-генетиков относительно технологической возможности клонирования человека этогоденька не совпадают. К известному американскому профессору Р. Сиду, заявившему, что он готов приступить к опытам по клонированию человека, 6 марта 1998 года присоединились и российские академики Л. Эрнст и И. Кузнецов, которые на пресс-конференции в Государственной Думе заявили о технологической возможности клонирования человека. В тоже время профессор В. Тарантул, заместитель директора Института молекулярной генетики РАН (Российская академия наук — государственная академия наук, высшая научная организация Российской Федерации, ведущий центр фундаментальных исследований в области естественных и общественных наук), 100вит под сомнение “чистоту” эксперимента Я. Вильмута — создателя овцы Долли, потому что данный опыт, приведший к успеху только опосля 277 попкиток, воспроизвести невозможда и “в настоящий момент в мире, кроме данной овцы, никаких клонированных из взрослых клеток животикных нет. Возможно, эксперимент оказался удачным совершенно случайно” [1]. Сам факт низкой результативности опытов Яна Вильмута — 277:1 — свидетельствует для многих ученых только о невозможности клонирования позвоночных из дифференцированных клеток взрослых животикных. Не выдерживает научно-методической критики и отсутствие серии экспериментов, наличие которой является первым необходимым и достаточным основанием признания открытия научным сообществом, пред100вители которого со своей 100роны должны подтвердить данные исследования своей серией экспериментов, выполненных по методике, предоставленной им автором открытия.
Тем не наименее, несмотря на скептическую позицию многих, одно убеждение объединяет всех ученых. Это твердая уверенность в том, что если удастся добиться повторяемости эксперимента, то это будет настоящая сенсация! самое уникальное открытие не только XX века, да и всей истории цивилизации! самое выдающееся достижение научно-технического прогресса!
С последней оценкой нельзя не согласиться. Действительно, клонирование как технология на самом деле своей является достижением не настолькоко науки, сколько научно-технического прогресса. “Разве это не одно и то же — наука и научно-технический прогресс?” — с полным основанием можно задать таковой вопросец. В ответе на этот вопросец и заключается усмотрение сущности первого искушения клонированием.
Наука — это труд человеческого разума, стремящегося узнать то, что его окружает и с чем связана его жизнь. “Христианство рассматривает науку как необходимый инструмент данной жизни” [2]. На протяжении 19 веков человек, развивая и совершенствуя собственный разум как поистине божественную способность, пытался осознать мир в согласии с духовно-нравственным законом, в согласии с чувством ответственности, совести и любви, различая добро и зло. К началу XX века, питаясь мощным энергетическим потенциалом христианских ценностей святости жизни, милосердия, делания добра, наука, в частности медико-биологическое знание, приходит к ликвидации постоянно угрожающих человечеству факторов риска — эпидемий, инфекционных заболеваний. Наука прошла громадное рас100яние и разгадала множество загадок. То, что было непостижимым, 100новилось доступным человеческому разуму. Достижения медицинской науки снижали детскую смертность, исцеляли болезни и “исторгали из когтей смерти ее преждевременные жертвы”.
Но в XX веке многооразие успехов науки, имевших пространство за двадцать веков истории европейской культуры, вводят человека в искушение “житейской гордостью”, которое в современной цивилизации, “бесспорно, с особой силой и откровенностью проявляет себя в культе разума — разума, естественно,“ветхого человека” (Еф.4,22), другими словами разума, являющегося рабом своих страстей (похотей). Этот разум провозглашается миром высшей инстанцией в решении всех проблем человеческих. Он требует подчинения для себя всех 100рон духовной жизни” (с. 147). “Это противоречит Правде!” — вот что было главным аргументом прямо до XX века, когда понятие “Истины” соединяло внутри себя Жизнь в смысле ее возможности, Путь в смысле характерственных принципов Евангелия, и Творца — “Я есмь Путь и Истина, и Жизнь” (Ин. 14, 6). “Это ненаучно!” — 100ло главным аргументом в XX веке, оставляя на обочине прогресса и “Путь и Истину и Жизнь”. Научно-технический прогресс — это служение человека идолу “Разума”, провозгласившего себя всем, что человека окружает (“все действительное разумно, а все разумное действительно”) и всем, с чем связана его жизнь (“я мыслю, следовательно, я существую”).
Ю. Крелин, хирург-писатель, категоричен и, к сожалению, типичен в своей категоричности: “Я — за клонирование”. Он оценивает клонирование как “выдающееся достижение Разума… Только радуюсь, что человечество достигнулло очередного рубежа постижения природы” [3].
“Научно-техническая прогрессивность” означает принятие и восхищение хоть каким достижением разума. Даже в христианское богословие проникает культ разума в виде суждений типа: “любые достижения науки только прославляют Творца нашего разума”.
Православие признает, что мир един и сотворен Единым Богом Творцом Вседержителем. Это является основанием допущения, что истины веры и конечные выводы науки не должны противоречить друг другу. Но это “идеальное” допущение не должно заслонять факта постоянной временности, условности “конечных”, точнее, последих на этогоденька, выводов науки. Если мы безоглядно примем клонирование как достижение научно-технического прогресса, не попкадаем ли мы в ловушку принятия и приспособления к вере последих научных теорий? Не должны ли мы помнить, что наука в свое время, как всегда, уйдет вперед, и те, кто принимал “последние” достижения за “истину” и приспосабливался к ней, рискуют оказаться в конце концов ни христианами, ни учеными. Таковая участь понялла, например, “верующих эволюционистов” [4].
Череда сменяющих, противоречащих, отрицающих друг друга “последих открытий”, включая и тупиковые модели — это нормальный способ существования науки. В связи с сиим, навряд ли можно согласиться с суждением, что “любые успехи науки только прославляют Творца нашего разума”. Никак не любые. Навряд ли прославят Творца нашего разума методики фетальной терапии, основанные на уничтожении 20-недельной человеческой жизни в утробе матери. Навряд ли прославят Творца нашего разума теории, отрицающие вектор времени и в то же время пытающиеся описать предполагаемые начало (“боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шой взрыв”) и конец (“боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шой крах”) мира. Навряд ли прославят Творца теории о происхождении жизни, основанные на разрушении (мутации) и смерти (естественный отбор). Велик перечень теорий, которые не только не “прославляют Творца нашего разума”, да и вообще сомнительны в своих претензиях на истинность.
Вера в научно-технический прогресс основанием своим имеет действительные успехи преоразующего природу разума человека. Но ведь нельзя закрывать глаза и на падения преоразующего разума, которые поистине волшебствовищны в своей действительности. Это и изобретение ядерного, биологического и т.п. оружия массового поражения, способного уничтожить жизнь на Земле за весьма ограниченное время. Как это ни парадоксально, но падения преоразующего разума наиболее глубоки в современной биомедицине, призванной охранять человеческую жизнь. Заготовка “припасных” зигот [5] и их опослядующее уничтожение — условие процедуры искусственного оплодотворения. Отрицательные результаты пренатальной диагностики — очередное мощное основание “показаний” для искусственного прерывания жизни. Превращение человеческих зародышей в фармацевтическое “сырье” является условием фетальной терапии (терапия — процесс, для снятия или устранения симптомов и проявлений заболевания).
Православное христианство не против науки. Наиболее того, слова Спасителя: “Дела, яже Аз творю, и вы сотворите, и боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше сих сотворите” (Ин. 14, 12),- православное христианство трактует как призыв к делам человеческим, в том числе и к развитию науки и научных теорий. Но не “всех”, а только тех, как учит преподобный Нектарий Оптинский, которые “не портят нравственность”.
“Человек 2-ухсо100вен, духовно-телесен, и его нормальное бытие невозможно без соответствующей гармонии этих 2-ух начал… Уже по данной причине, в силу единства духовной и физической природ в человеке взаимосвязь религиозного и научного знания естественна и необходима” [6]. Разрыв данной взаимосвязи и приводит к возникновению феномена “полу-науки”. Слова св. Василия Великого в “Беседах на Шестоднев” о “полу-ученых” его времени 100новятся все наиболее уместными в наши деньки: “Не имеют ли те, кто посвятил себя полу-науке, глаза сов, ибо зрение совы, проникающее через мрак ночи, поражается великолепием Света” [7]. Ф. Достоевский говорит о феномене “полу-науки” практически в апокалиптическом тоне: “Полу-наука, — говорит один из его героев, — есть невиданный прежде деспот, деспот, имеющий своих собственных жрецов и рабов, деспот, перед которым всякий преклоняется с любовью и суеверным страхом, нечто до сего времени невиданное, перед чем постыдно дрожит и трепещет наука” [8]. Полу-наука максимально проявляет себя в современном научно-техническом прогрессе, деспотизм которого обусловлен отсутствием благоразумия, т.е. характерственной неполнотой разума.
Одним из проявлений этого “деспотизма” является вера в то, что научно-технический прогресс необратим, неизбежен, вечен, закономерен, не преодолим никем и ничем. Сама вера в научно-технический прогресс так сильна в современном человеке, что заслоняет собою вопросец о характерственной корректности той либо другой поставленной наукой задачи, неизбежность и фуррор решения которой уже предопределены самой неизбежностью научно-технического прогресса. Например, член-корр. РАН (Российская академия наук — государственная академия наук, высшая научная организация Российской Федерации, ведущий центр фундаментальных исследований в области естественных и общественных наук) А. Монин полагает, что научные исследования всегда шли и будут идти, любые запретительные попытки в отношении клонирования имеют ограниченный характер [9].
Современные естествоиспытатели в боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шинстве своем убеждены, что нельзя ограничивать науку. Почему нельзя? Потому что “прогресс науки остановить невозможно. Это не возможно ни инквизиторам, ни святым, ни КГБ (Комитет государственной безопасности CCCP — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год) и ФБР (Федеральное бюро расследований — американское ведомство при министерстве юстиции США, подчиняется Генеральному прокурору), ни парламенту и церкви. Прогресс науки — явление стихийное, подобное землетрясению” [10]. Действительно, ну разве можно остановить землетрясение?
Данное сравнение не совершенно корректно. Действительно, наука изучает природные явления, в том числе и стихийные, которые не имеют связи с волей и разумом человека. Но в то же время наука — это “незапятнанное” (вспомним Канта) воплощение разума и воли человека. Именно сиим отличается наука от религии и веры. Именно сиим и интересна. Именно сиим же и опасна. “Нам необходимо постоянно помнить, что несмотря на свои многочисленные и несомненные достижения, наука является делом не безошибочным и делается грешными людьми” [11].
Воля и разум человека, не ограниченные характерственным законом, действительно могут быть равномощны стихийному бедствию, уничтожающему на своем пути все живое. Поэтому человек наделен Богом способностью предусматривать стихийные бедствия и по мере сил защищать себя от их разрушающего действия. В сейсмически неблагоприятных районах он строит дома по специальной технологии, выдерживает дистанцию между поселением и рекой, предусматривая ее разливы и т.д. и т.п. Одним из способов защиты от бедствий, которыми чревата наука как деяние человека, является соблюдениехарактерственного закона, который открывает в Откровении и призывает человека к исполнению в деланиирелигия. Особенно значимо соблюдение характерственного закона для человека-ученого, например, медика, исследующего и изучающего человека. Требования характерственности к ученому, исследующему и изучающему человека и человеческую природу, должны быть намного строже, чем к ученому, исследующему про100 тот либо другой природный процесс либо явление. Обладая разумом и волей, человек, в отличие от всей остальной естественной природы, может избрать как должное (путь “облагорожения человечества”), так и не должное (путь своеволия, духовного отпадения, что {само по себе} и есть зло). Человек, идущий по пути своеволия наперекор естеству, “порождает противоестественное бытие — волшебствовищ, воплощающих внутри себя ставшейке в бытии благодаря человеку зло” [12]. Возможность появления противоестественного бытия — волшебствовищ и уродств — неизбежное следствие несоблюдения характерственного закона при попытках преоразовать данную Богом естественную природу человека. Таковым образом, выходя на путь социального признания научных достижений по клонированию человека, а о этом “выходе” свидетельствует политика, проводимая через такие телевизионные каналы, как ОРТ, РТР, REN-TV, общество должно быть готово к приему сотен, тыщ и т.д. уродов.
Не будет ли это результатом того, что вера в научно-технический прогресс как для ученых, так и для многих людей, далеких от науки, в XX веке заменила веру в Бога? Не будет ли это результатом того, что человечество не сумелло преодолеть искушения “похоти плоти”, и обожествило Разум за то, что он согласился превращать “камни в хлеба” и обеспечивать человека всеми благами жизни? Главное отличие науки от “полу-науки” либо “прогресса” в современной терминологии заключается в том, что он является действительно уникальным и самым мощным средством удовлетворения “похоти плоти”. Вот и клонирование, как последнее достижение прогресса — это не про100 очередное свидетельство уникальных способностей человеческого разума. Средства массовой информации заверяют нас, что клонирование млекопитающих, как новенькая технология бесполого размножения, позволит в кратчайшие сроки сделать новейшие породы скота, которые будут давать небывалые надои молока, невиданное есличество мяса и при всем этом не будут требовать обременяющего человека ухода за ними. А клонирование человека наконец-то удовлетворит “похоть плоти” в ее самой сильнейшей страсти — бесконечного продления состояния “похоти плоти”.
Православное христианство не против науки. Перед богословами, верующими учеными и философами 100ит непросвора задача преодоления ложных стереотипов общественного мнения, среди которых — известный атеистический тезис о несовместимости науки и религии, веры и разума. Святитель Филарет, митрополит Московский, освящая в 1837 году храм св. муч. Татианы при Московском Императорском университете, говорил: “Видно, что религия и наука желают жить вместе и совокупно действовать к облагорожению человечества” [13].
Для религиозной философии характерственное самоизмерение науки — гарантия ее благоразумия. 100ронники “безбожной” науки, как правило, отметают характерственные аргументы воцерковленных людей, называя их реакционерами, врагами науки, мракобесами. Кстати о мракобесии. Давно назрела необходимость разобраться с сиим ходовым понятием и раскрыть глаза людей на весьма интересный вопросец: “Кто есть кто?” В христианских представлениях бесы — духи зла, “враги невидимые” рода человеческого, антагонисты Троицы и ангелов [14]. Противники характерственной позиции Православной Церкви в своем противо100янии Церкви очевидно не на 100роне ” Троицы и ангелов”. Так кто же в таком случае мракобес? Нельзя не согласиться с о. Андреем Кураевым — “наша брань не против науки. Мы про100 желаем, чтобы использование достижений науки было или человечным, или — никаким” [15].
2. Искушение “безгрешным зачатием”
Для католического мира клонирование обернулось серьезной богословской проблемой: будет ли наследоваться первородный грех людьми, появившимися без полового акта? Ведь для многих западных богословов центральным проявлением греха является зачатие, от которого рождается человек, а первоначальная сущность первородного греха есть половая похоть — змий возбудил в Еве блудное разжжение. “Слова покаянного (50) псалма: “В беззакониях зачат есмь и во гресех роди мя мати моя”, получают истолкование в узеньком смысле, применительно к самому зачатию. Тут утверждается практически субстанциональная порча естества: через врата пола не может родиться ничто незапятнанное и святое уже потому, что это есть пол” [1]. Именно это, практически субстанциальное, понимание порчи природы и влияния первородного греха привело к возникновению католического догмата о непорочном зачатии Пресвятой Девы, который был провозглашен в 1854 году. Согласно этому догмату Пресвятая Дева вроде бы механически изъемлется из природы для своего назначения.
Допустив “метафизическое”, а точнее, догматическое “насилие над природой”, католики оказались в весьма сложном положении перед реальностью технологического насилия над природой. И справедливо встает вопросец: если непорочность Богоматери допускается догматически изъятием из власти естества и вообще из общего порядка природы ее зачатия, то почему не допустить правомерность технологического творения человека без зачатия, и принять, таковым образом, непорочность и “технологического зачатия” — клонирования — рассматривая его как разновидность “нового творения”?
Позиция Православия не соответствует ни “букве”, ни “духу” католицизма. Православная Церковь почетаетзачатие Богородицы особым праздником. В службе Зачатию Богородицы (Минея месячная, декабрь) значится: “Новое небо во чреве Анны зиждется Бога Вседетеля повелением, из него же воссияет невечернее солнце”… Канон, песнь 1: “Зачатие днесь, богомудрая Анно, твое празднуем, яко вместившую нигде же вместимаго начала еси”. Природный, естественный характер зачатия Марии, хотя и вспомощствуемый благодатью, воспевается, вроде бы утверждая “процесс внутреннего возрождения и выздоровления природы, центрам коего и является Пресвятая Дева” [2]. “Православная Церковь почетает зачатие Богоматери, предвозвещенное ангелом “богоотцам” Иоакиму и Анне (подобно тому, как она почетает и зачатие св. пророка Иоанна Предтечи), но в то же время не изъемлет этого зачатия из общего порядка природы, не провозглашает его “непорочным” в католическом смысле [3].
Православный мир, не углубляясь в детали и механизмы передачи через половой акт “должных либо недолжных удовольствий”, скорее сердцем, скорее естественными склонностями: стыдом, благочестием, совестью, благоговением перед Богом — не принимает клонирования. Для православного человека клонирование — это скорее не серьезная богословская проблема, а серьезное искушение выйти на уровень массовой “святости” методом клонирования, указанного наукой и разумом. И “волки сыты” (соблюдены нормы аскетики — нет полового акта — нет и пролазеек для передачи первородного греха) и “овцы целы” (соделаны 100да невинных и незапятнанных “святых”). Кстати, многие православные люди полагают, что не случайно именно овца (небезызвестная Долли) 100ла первым склонированным животикным. Ох уж эти “случайные” совпадения и созвучия! “Ибо вос100нут лжехристы и лжепророки, и дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вы же берегитесь” (Мк. 13, 22).
Не несет ли клонирование возможность особого прельщения для монашествующих как способ продлить собственный род, сохраняя плотское воздержание? Возможность прельщения по вопросам пола обречена на “сквозную” историческую актуальность. На 1 Вселенском соборе в Никее была сделана первая попытка распространить полное плотское воздержание клира на всю Церковь. Тогда святой подвижник, сам строгий девственник, епископ из Фиваиды Пафнутий отстоял брак, “целомудрием называл соитие с законной супругой”, как справедливо напоминает о. Андрей Кураев [4].
С.Н. Булгаков полагает: “Только методом благочестивых браков и брачных зачатий можно было дойти до того Рождения, которое сотрет главу змея” [5].
Технология клонирования, изымая зачатие из общего порядка природы, обнажает онтологический смысл таинства брака. Когда член-корреспондент РАН (Российская академия наук — государственная академия наук, высшая научная организация Российской Федерации, ведущий центр фундаментальных исследований в области естественных и общественных наук) А. Монин уверяет, что не нужно бояться клонирования, потому что невозможно тиражирование гениев преступного мира либо маньяков, ибо “душа генетически не обусловлена” и 100вит опосля этого суждения точку, то для многих естественно возникает вопросец: “Если душа генетически не обусловлена, то чем все-таки тогда она обусловлена?” Логика православного мышления навряд ли может остановиться на суждении “душа генетически не обусловлена”. Сильно пошатнулся, в связи с падением “революционной идеологии”, и марксистский тезис о том, что душа (личность) обусловлена социальной средой. Так чем все-таки обусловлена душа?
Ответ на этот вопросец определяет православную позицию по обсуждаемой дилемме.
Один из определяющих факторов “обусловленности души” — таинство брака, через которое “дается божественное основание для благодатной жизни” [6]. Через таинство брака супругчина и женщина 100новятся“уже не двое, но одна плоть” (Мф. 19, 6). И это — тайна, “тайна сия велика” (Еф. 5, 32). Освящение союза супругчины и женщины описано в первой книге пророка Моисея: “И благословил их Бог и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь” (Быт. 1, 28).
Изымая зачатие из общего порядка природы, каждый окажется в состоянии логического противоречия, если допустит, что благословенный альянс супругчины и женщины будет при всем этом сохранен. Какими же могут быть ближайшие, находящиеся в недалекой перспективе, социальные последствия признания новейшей формы искусственного размножения? Во-первых, неважно какая форма искусственного размножения, будь то оплодотворение in vitro либо клонирование, является “технологической” поддержкой инвертированных лиц (гомосексуализм супругской и женский). С возникновением технологий искусственного размножения совершенно пере100ет действовать 100рейший аргумент противников всякого рода инвертов: существование однополых семей невозможно признать в силу реальности нарушения ритмов рождаемости и угрозы невоспроизводства человечества. Получение возможности размнонажиматься для инвертированных лиц означает возникновение возможности распространения новейших форм семейно-брачных (в частности, однополых) отношений и, соответственно, вытеснения традиционного моногамного брака. Во-вторых, новейшие методы искусственного размножения делают весьма реальной перспективу роста “неполных семей” и увеличение числа деток, рожденных вне брака и воспитывающихся в неполных семьях. В‑третьих, новейшие методы искусственного размножения разрушают всю систему характерственных ценностей, обесценивая в первую очередь главную из их — ценность любви.
В этом плане весьма поучительным оказывается роман-антиутопия О. Хаксли “О дивный новейший мир”. В нем до логического предела разворачиваются возможности и последствия искусственного размножения людей по заданным параметрам. Законодательное признание искусственного размножения в новеньком Государстве имеет своим логическим следствием запрещение семьи, материнства, единобрачия. Они рассматриваются в новеньком обществе как источник сильных и нежелательных эмоциональных переживаний, душевной боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани), и в результате — всевозможных болезней. Пространство “любви” в иерархии ценностей данного общества занимает понятие взаимопользование, фиксирующее презрение к достоинству человека и отрицание личной свободы. Нельзя не согласиться с наличием жесткой и непротиворечивой связи между отрицанием традиционной характерственности, распадом брака и искусственными технологиями зачатия. Это снова обращает наше внимание на то, что естественное зачатие, как сотворение человека, освящено благодатию Божией. Как описывается оно пророками?
“Ибо Ты устроил внутренности мои, и соткал меня во чреве матери моей… Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем во глубине утробы… Зародыш мой видели глаза Твои”(Пс. 138, 13, 15, 16). “Твои руки трудились нужно мною и образовали всего меня кругом… Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня… Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попкечение Твое хранило дух мой” (Иов, 10, 8–12).
При описании таинства создания человека в Библии используются физиологические понятия и образы. В то же время они свидетельствуют о событии всегда боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шем и наиболее значимом, чем его физиологическая канва. Это боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шейке раскрывается и в восклицании Евы при рождении первенца: “Приорела я человека от Господа” (Быт. 4, 1). И в словах Хри100, обращенных к Никодиму: “Не удивляйся тому, что Я сказал для тебя: должно для вас родиться свыше” (Ин. 3, 7).
Данные слова свидетельствуют о истинном основании тварных созданий — о их “обожении действием Божественных энергий” [7]. Это выражение Лосский использует для описания присутствия Святого Духа в мире и приводит свидетельство св. Максима Исповедника: “Святый Дух присутствует во всех людях без исключения, как хранитель всех вещей и оживотворитель естественных зарождений, но Он в особенности присутствует во всех тех, кто имеет Закон, указывая на преступление заповедей и свидетельствуя о Лице Хри100… Ибо все не исполняющие волю Божию имеют сердце неразумное” [8].
Эти свидетельства чрезвычайно значимы. А.Ф. Лосев утверожидал, что религиозные свидетельства, являясь своеоразной теоретической конструкцией, всегда соответствуют “устроению человеческой жизни на всех бесконечных путях ее развития” [9]. Именно это определяет реальное пространство и непреходящее значение религии в жизни общества, по крайней мере, общества цивилизованного.
Находясь в реальности взрывоподобного прогресса в области генетики человека, в частности в области клонирования человека, нельзя недооценивать и другие конкретные культурно-исторические свидетельства. Например, в ХШ веке в каббалистических текстах обсуждалась возможность создания искусственного человека по заданным параметрам. В сложном сплетении мыслях и символов за данной возможностью 100ит реальность космической по своим масштабам власти над человеком. Данной нам властью “устраняется Бог”.
В трагедии Гете “Фауст” при создании доктором Вагнером гомункула — искусственного человека — присутствует Мефи100фель. В одном из своих писем Эккерману (1829г.) Гете говорит о существовании родства между Мефи100фелем и гомункулом [10]. Это родство снова же фиксирует негативное восприятие факта появления существа, сотворенного по воле человека. В романе О. Хаксли “О дивный новейший мир” прямо описываются “плоды” создания людей по заданным параметрам. Генетические влекипуляции с эмбрионами позволили “перейти из сферы про100го рабского подражания природе в куда наиболее увлекательный мир человеческой изобретательности”, где “мы” (власть имущие — И. С.) “предопределяем и приспособляем, формируем” подготовленность к жизни людей в заданных “нами” кастах и одновременно “прививаем людям любовь к их неизбежной (избранной “нами” — И. С.) социальной судьбе” [11].
К оценкам фантастов присоединяются и ученые. Профессор Жан Доссе, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (1980 г.), кон100тирует: “В области генетики человека неразумное использование новейших технологий может привести к катастрофическим последствиям” [12].
О каких катастрофических последствиях может идти речь при условии вхождения в соблазн и удовлетворения “похоти глаз и гордости житейской”? Дерзнем отнести технологию клонирования как способа искусственного размножения с заданными, желательными для человека собственныйствами и параметрами, и к этому типу искушений. Анализ католического догмата о “непорочном зачатии” Пресвятой Девы ясно показал неразрывные скрепы, связывающие “природу зачатия” и степени возможного совершенства и несовершенства человека. “Похоть глаз”: стремление к физическому (не духовному!) совершенству — благосо100янию, процветанию и могуществу — давно известна культуре, как проявление “человекобожия”. В конце XIX века Ф. Ницше впервые поставил проблему человекобожия в антихристианском смысле. Устами Заратустры он предложил свою версию ее решения, призвав человечество к созданию “сверхчеловека”. В философии Ф. Ницше четко обозначается принципиальная связь между идеей сверхчеловека и ситуацией “смерти Бога”, символизирующей коренную ломку оснований культуры. Это — одно из возможных катастрофических последствий выхода на уровень “творения” человеком человека по своему, человеческому, “образу” и по своему, человеческому, “подобию”.
Когда человек определяется как “образ Божий”, то это определение фиксирует главное связь человека с Богом, признание отношений человека с Богом, факт призыва Бога к человеку. “Человек есть благодаря призыву Бога” [13]. Что же это все-таки за призыв? Это призыв к единению в любви, “называющей несуществующее как существующее” (Рим. 4, 17). “Человек есть личность и образ Божий в той мере, в которой он способен отозваться на обращенный к нему Божественный призыв, полный любви” (с. 109). Человек, осваивающий технологию клонирования человека, создает человека не по призыву любви, а по мотиву своих утилитарных целей. И в силу этого он не сможет сделать свободное существо, личность, не зависящую от целей своего “ученого создателя”.
Практически одновременно с Ф. Ницше Ф. Достоевский сформулировал идею Богочеловечества. С этого времени дилемма “Богочеловечество — человекобожие” 100новится ведущей для русской религиозной философии. В первой половине XX века она выглядела весьма абстрактно в форме интеллектуальных дискуссий на уровне журнальных публикаций и книжек, издаваемых за рубежом. В первой половине XX века “человекобожие” — это, как правило, мнящая себя средоточием достоинств гуманистическая гордыня. В конце XX века на уровне биомедицинской практики она наполняется полностью конкретным содержанием. В конце века “человекобожие” — это стремление выйти на уровень “творения”, т.е. создания {живых} организмов с желательными для человека качествами.
Показательной в связи с сиим является позиция С.Е. Моткова, автора и редактора издания “Советская евгеника”, который еще в 1991 году полагал, что пришла пора использовать достижения генетики в целях государственной политики. Генетический груз, который ведет к биологической деградации населения, достигнул в настоящее время критической точки. К биологической деградации, происходящей в результате загрязнения внешней среды, резкого ослабелления естественного отбора по причине успехов медицинской науки, добавляется моральная деградация — расслабление воли и развитие порочных склонностей: алкоголизм, наркотики, разводы, самоубийства, преступность. С точки зрения С.Е. Моткова, одной из мер выхода из кризисной ситуации является прочное закрепление идеи искусственного отбора в государственной идеологии и политике. Государство должно начать проведение “евгенического эксперимента” сначала в небольшом городе, “постепенно расширяя территорию, охватываемую евгеническими мероприятиями”.
Что все-таки включают в себя евгенические мероприятия? Это — отбор граждан на основе психологического тестирования, медицинского обследования, сведений о успеваемости (школа, университет) и т.п.; искусственное осеменение на основе отобранной спермы и т.п. Цель подобных мероприятий — повышение “умственных способностей населения” [14].
Профессор А.П. Акифьев, заведующий лабораторией механизмов мутагенеза Института химической физики им. Н.Н. Семенова РАН (Российская академия наук — государственная академия наук, высшая научная организация Российской Федерации, ведущий центр фундаментальных исследований в области естественных и общественных наук), полагает, что “этогоденька в качестве важнейшей цели евгеники следует считать создание генофонда, наиболее благоприятного для здоровья, благосо100яния и процветания человечества на основе методов, достойных человека” [15].
Данные образчики “человекобожия” мы приводим не только для того, чтобы показать, как играет “похоть глаз и гордыня житейская”, да и для того, чтобы показать, что идеология клонирования имеет свою научную предысторию, а именно — евгеническую логику. Попытки выйти на биогенетический путь “благосо100яния и процветания человечества” — не первые и не последние в культуре. Известным и показательным в этом отношении фактом отечественной науки было увлечение евгеникой Н.К. Кольцова, который в 30‑е годы основал Русское евгеническое общество и журнал. Его разочарование и отказ от евгеники были связаны с осознанием того факта, что, например, критерий повышения “умственных способностей населения” не защитит общество от появления “криминальных талантов”, а расовые критерии не уменьшат есличества генетических дефектов. Ну и обладает ли человек правом на селекцию для себя подобных и “проектирование” тех либо других свойств человека? В границах “человекобожия” этот вопросец решается однозначно положительно. При всем этом благие намерения — улучшить боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ное человечество планируется реализовать, кричиентируясь на самые лучшие человеческие свойства.
Нельзя не напомнить, что сущность “человекобожия” заключается в принципиальном различении и разделении “природного человека от духовного”. Это разделение, по слодля вас Н. Бердяева, и дает свободу творческого развития природному человеку, удалившись от внутреннего смысла жизни, от глубочайших основ самой природы человека” [16]. Для философии “человекобожия” высшим идеальным измерением является сам человек и все “человеческое”.
Но может ли “человеческое” и только “человеческое” выполнять функцию абсолюта, критерия, высшей идеи? Ф. Достоевский полагал, что даже если рассматривать “человеческое” как некоторый феномен, представляющий интересы рода, то идеала все равно не получится, ибо сумма равна слагаемым, со всеми их собственныйствами. Идеал, “высшая мысль” является стержневым структурным элементом существования человека и общества.
Подлинным идеалом, качественно отличающимся от различных человеческих мерок, является Христос. “Христос был от века идеал, к которому стремится и по закону природы должен стремиться человек”, — утверожидал Достоевский. Богочеловеческая природа Хри100 — это онтологическая возможность и заданность характерственного совершенствования человека. Оно реализуется через свободное, духовное, “умное делание” человеком самого себя, постоянно корректируемое “божественным центром жизни”. “Человекобожие” как попытка определить абсосвирепные критерии “лучшести” для самого себя из самого себя рано либо поздно оборачивается разными формами субъективизма, который в лучшем случае приводит к фарсу, в худшем — к катастрофе.
Вторым катастрофическим следствием, на которое нельзя не обратить внимание, будет, в отличие от первого, совершенно не глобальное явление, а весьма житейское, и не далекое, а весьма близкое по времени своего обнаружения. Это появление боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шого есличества уродств и рождающихся уродеццев. Если овца Долли появилась опосля 277 неудачных попкиток клонирования, то можно для себя пред100вить, сколько потребуется испытать женских судеб и сколько исковерканных в экспериментах деток появится на свет. Заместитель директора института Общей генетики РАН (Российская академия наук — государственная академия наук, высшая научная организация Российской Федерации, ведущий центр фундаментальных исследований в области естественных и общественных наук) Е. Платонов утверждает: “Подсчитано, что удачное клонирование первого ребенка потребует не наименее 1 000 попкиток. Появится боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шое есличество мертворожденных либо уродецливых деток” [17].
Общество должно быть готово к приему таковых деток. А Церковь — к тому, чтобы крестить и причащать таковых малышей. Отец Андрей Кураев справедливо замечает, что как ни государствно, но этот вопросец поднимался и уже давно решен церковным преданием. В “Требнике” святителя Петра Могилы есть чинопоследование “О крещении дивов и ин чуд родящихся”: “Аще волшебство либо див некоторый от супруги родитися приключит, и аще образ человечий имети не будет, да не будет крещен. Аще же в том недоумение будет, да крестится под твоею кондициею: аще сей есть человек, крещается раб Божий имярек во имя Отца и иная”.
Комментируя данный вопросец, о. Андрей полагает, что Церковь будет настаивать на признании “клонов” людьми, “чтобы не допустить проведения экспериментов над ними либо разъятия их на “запчасти” [18]. К сказанному можно добавить следующее. Человеческая сущность “клонов” навряд ли быть может определена биофизиологическими параметрами. В значительной степени она будет определяться нашим — человеческим либо бесчеловечным — к ним отношением, нашим состраданием. Наша любовь может и должна не допустить признания их неполноценности, и, следовательно, стать их реальной защитой от потребительского, например, в целях трансплантации, истребления.
Грех, как известно, влечет за собой грех. Сама по для себя палитра возможных последствий и “вторичных” волшебствовищных злоупотреблений накапливайрованием (например, создание человеческих “припасников” для целей трансплантации) обнажает “первичность” греховности либо безхарактерственности клонирования человека. При всем этом нельзя не обратить внимание, что боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шинство ученых-генетиков, критически относящихся к новейшей технологии, связывают с характерственными аспектами клонирования нечто совершенно другое.
Характерственная 100рона проблемы клонирования заключается для их в том, что если в опытах с животикными “так велико есличество повреждений эмбриона и мертворождений, если не ясен вообще конечный результат, этично ли даже говорить о переносе эксперимента на {живых} людей?” Задавая таковой вопросец, профессор Б. Жеребцухов, заведующий лабораторией генетики развития института общей генетики РАН (Российская академия наук — государственная академия наук, высшая научная организация Российской Федерации, ведущий центр фундаментальных исследований в области естественных и общественных наук), отвечает на него предельно ясно: “Переносить еще не решенную методически научную разработку на человека безхарактерственно” [19]. “А если научная разработка будет решена методически?” — спросим мы. Неужели в этом случае методически отработанная технология 100нет нравственной?
Разве финалные цели и стимулирующие мотивы развития технологии клонирования, а именно — создание созданий по интересующим “заказчика” параметрам, не безхарактерственны по своим основаниям? Действительно, создание человека по заданным параметрам, а именно в этом заключается “смысл” клонирования, изначально означает создание человеком человека с определенными качествами, для решения определенных финалных задач, следовательно, налицо потребительское отношение к человеку как средству их решения, а не отношение к ближнему по главной заповеди любви.
Православие отстаивает “невидимое существо” в “видимом существе” человеческой сексуальности, которая освящается в таинстве брака, 100новится проявлением “единомудрия и целомудрия” супругов, превращается в таинство любви, в “единомыслие душ и телес”, в “реальное вхождение в сферу бесконечного бытия”, “в противоядие смертности” [20]. Несет ли внутри себя это “противоядие” клонирование, заменяющее материнскую утробу пробиркой и праведность беременности “суррогатным материнством”? Не содержит ли это “отрицание плоти”, отрицание естественности конкретной анатомо-физиологической определенности естественных зарождений жизни, “ложной духовности” либо про100 греха?
3. Искушение “бессмертием тела”
“В Москве организован комитет в защиту клонирования и бессмертия, объединяющий ученых-биологов и медиков. Комитет, по слодля вас его председателя Сергея Бодрова, выступает за легализацию исследований по клонированию человека, причем, по мнению этих энтузиастов, только создание государственной программы по клонированию уже в ближайшейке время сможет довести продолжительность жизни до 500 лет” [1].
“Способ клонирования людей в перспективе сулит возможность радикального лечения всех и вся болезней человека раз и навсегда методом заместительной терапии” [2].
Православному сознанию не обойти очередное искушение на пути ознакомления с многочисленными интерпретациями сущности клонирования. Технологии клонирования до предела обнажили “гордость житейскую”, которая в своих дерзких притязаниях вознеслась до возможности решить проблему бессмертия человека.
Член-корр. РАН (Российская академия наук — государственная академия наук, высшая научная организация Российской Федерации, ведущий центр фундаментальных исследований в области естественных и общественных наук) В. Репин в своей публичной лекции “Биологическая революция: миф либо реальность” в Политехническом музее 19 марта 1998 года попкитался проинтерпретировать создание Евы из ребра Адама как клонирование и именно с данной технологией связал подход к решению проблемы бессмертия человека. Встречаются и попытки проинтерпретировать нетленность мощей святых как клеточный залог будущего Воскресения, механизм которого близок к клонированию — процедуре, обеспечивающей клеточное бессмертие.
Еще совершенно недавно религиозная философия отчаянно боролась за идею бессмертия человека с агрессивной и “воякаствующей” наукой, которая с не меньшим оже100чением боролась с верой в бессмертие человека как с весьма “вредной идеей”, “вымыслом темных и беспомощных людей”, суеверием и предрастрибуналком, верой в несуществующие иллюзии. В качестве примера можно рассмотреть полемику И.А. Ильина, который в 1951 году писал: “Если отрицатели бессмертия скажут нам, что они “не воспринимают” этого бессмертного духа, то мы спросим их, неужели же они настолько наивны, что считают субъективное невосприятие признаком небытия, и недостаток личного опыта критерием предметной реальности? Если уже физика показала нам, что есть звуки, неслышные человеку, и лучи, не доступные его глазу, то духовный опыт прямо начинает с нечувствительных реальностей. И если они сознательно ограничивают собственный опыт чувственными восприятиями и предметами, то компетентность их в суждении о нечувственных либо по крайней мере чувственно-недоступных предметах — оказывается ничтожной. Пока они будут упорно придерживаться границ своего элементарного, узкого и грубого опыта, им невозможно доказать либо показать чего-нибудть за его пределами, и наивно веровать им на слово” [3].
Вера в бессмертие человека не относится к научным суждениям, основанным на определенного рода аргументах и не входит в компетенцию науки. Принимая этот принцип, фундаментально обоснованный еще Кантом, “полу-ученые”, т.е. ученые атеисты, не читавшие Канта, все таки не оставляют в покое на самом деле не их проблему. Наиболее того, нельзя не отметить, что позиции материалистов от науки этогоденька несколько изменились. Многие из их соглашаются с реальностью бессмертия и даже заявляют, что вплотную подошли к разгадке тайны человеческого бессмертия.
Таковым образом, с одной 100роны, современная биология подтверждает православное убеждение в том, что человек сотворен для бессмертия. Но с другой — только ли о клеточном бессмертии может и должна идти речь для православного человека? Тут возникает вопросец и о качестве клеточного бессмертия: сохранится ли биологическая идентичность плоти опосля “воскресения мертвых” либо произойдет ее перерождение? Боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шинство учителей Церкви склоняются к возможности ее перерождения, “по образу” перерождения плоти Хри100ва в “тело духовное”. “Он телом располагал уже не по законам природы, но сверхъестественда и духовно” [4].
Для современного биолога тайна бессмертия “заключена в шаровидной форме клеток” [5]. Да и тут не может не возникнуть вопросец: насколько это принципиально для бессмертия души и духа? И вообще, что такое бессмертие и о каком бессмертии речь идет в современной биомедицине? Многие естествоиспытатели этогоденька отстаивают идею бессмертия, но при всем этом идет речь только о бессмертии тела.
Прогрессивно мыслящие ученые от медицины (в который раз на протяжении ее истории!) заявляют, что найдена, наконец, панацея от всех бед, и прежде всего от главных из их болезни и смерти. Панацеей на этот раз объявляется трансплантация органов и тканей либо так называемая “заместительная терапия”. Предшествующей панацеей было лекарство — искусственно сотворенная молекула, целью принятия которой было воздействие на поврежденную цепь химических реакций в организме, что со времен Парацельса, создателя фармацевтической химии, рассматривалось как сущность болезни. Новоиспеченные идеологи от медицины, проявляя типичное позитивистское мышление, отказываются от постановки вопроса о сущности и причинах болезни, потому что “причин для возникновения болезни в организме оказалось слишком много”. Они предлагают идеологию ремонта человека с помощью “припасных частей” [6]. Называется и первая историческая веха на пути создания нового понимания человеческих болезней, точнее, новейших приемов борьбы с болезнями. Это 1901 год — открытие групп крови и начало массовых переливаний крови как первое массовое применение трансплантации тканей. Клонирование — ее последняя веха. Идеология “ремонта” сохраняется. Меняется только масштаб, принимая микроскопические формы. Наука выходит на уровень трансплантации клеток в эмбриогенезе. Развитие молекулярной биологии и генетики позволяет фрагменты материала наследственности (ДНК (Дезоксирибонуклеиновая кислота — макромолекула, обеспечивающая хранение, передачу из поколения в поколение и реализацию генетической программы развития и функционирования живых организмов)), принадлежащие одному организму, соединять in vitro с клеткой другого организма, придавая ей желаемые генетические характеристики.
В. Репин утверждает: “Каждую эмбриональную стволовую клетку можно в определенных условиях превратить в целый зародыш. Каждую региональную стволовую клетку можно превратить в соответствующий орган без особых издержек. Стволовые клетки бессмертны. Это значит, что уже сейчас США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) обеспечили страну и цивилизацию важнейшей биологической информацией (банки клеток — И.С.) на случай радиационной либо космической катастрофы. Весьма скоро такие банки уникальной биологической информации будут 100ить гораздо дороже запасов нефти. Когда в течение следующих 20 лет транснациональные корпорации выйдут на создание и хирургическую пересадку “лабораторных” органов, наши врачи будут вынуждены платить за все наиболее новейшие технологии лечения, или благотворительные организации — собирать денекги на лечение 2-3 деток за рубежом” [7].
Таковым образом, бессмертие понимается как состояние человека в периодически повторяемой, но вечной процедуре замены вышедших из строя органов органами “лабораторными”. Но так понимаемое бессмертие есть только бегство от смерти, понимаемой в свою очередь как однозначно тотальное прекращение какого-то бы ни было существования, и борьба хоть за какое-либо существование. Это бегство от смерти внушаемо ужасом перед смертью и непримиримостью с ней.
Непримиримость со смертью понятна христианину. Но сам кошмар, внушаемый смертью, понимается по-разному. “Христианство своим утверждением, что погибель ненормальна, что она победа диавола в “мире сем”, раскрывает весь ее кошмар” [8].
Борьба за бессмертие как задача новейших технологий стимулируется желанием избавиться от ужаса смерти как прекращения существования. Кошмар же смерти для христианина не в том, что она прекращает существование, не в том, что она его “конец”. Кошмар смерти заключается в том, что разлучая человека с миром и жизнью, она разлучает человека с Богом. Но Иисус говорит: “Иди за Мною и предоставь мертвым погребать своих мертвецов” (Мф. 8, 22).
Бессмертие как цель новейших технологий — бессмертие боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ных “мертвецов”. Бессмертие для идеологов “ремонта” человека с помощью “припасных частей” человекоподобных созданий — это превращенная форма инстинкта самосохранения, при всем этом самосохранение понимается как высшая цель, для достижения которой все средства хороши. Такое “бессмертие” — бессмертие тела разрушает характерственный порядок.
Истина подлинного христианского понимания бессмертия неразрывна с истиной характерственной. И тут нельзя не обозначить принципиальных различий между бессмертием тела, бессмертием души и бессмертием духа. Вослед за сократовским пониманием добродетели как знания о добродетели и платоновское “бессмертие души” было неразрывно с характерственным благом. Но все таки платоновское понимание “бессмертия души”, в рамках которого душа и тело — некоторые самодо100точные целостности, отличается от веры Церкви. Это отличие заключается в том, что Церковь “понимает бессмертие не как некоторое непостижимое в своем роде “выживание” опосля гибели тела, но как преодоление смерти через личностное отношение между человеком и Богом” [9]. “Когда Церковь утверждает веру в жизнь вечную, речь совсем не идет о некоем будущем “состоянии”, в котором та либо другая часть человека — его “душа” либо “дух” — способны выжить опосля гибели тела. Вера Церкви есть убежденность в том, что наше существование обусловлено не естественной природой с ее психосоматическими собственныйствами, но связью с Богом, Его любовью к каждому из нас. Вера в жизнь вечную есть уверенность в неизменности Божественной любви, конституирующей наше бытие независимо от телесной и психической деятельности организма” (с. 110–111). “Всякий живущий и верующий в Меня, не умрет вовек” (Ин. 11, 26). “Слушающий слово Мое и верующий в Отправившего Меня имеет жизнь вечную” (Ин. 5, 24).
Именно поэтому возможность вечной жизни, с одной 100роны, и, с другой 100роны, “перспектива смерти учит человека “сберегать денек”, жить достойно, из глубины, созерцать лучшейке из сущего, радоваться всякому совершенству, богатеть духовным опытом, благодарить и радоваться полученным дарам” [10].
Для отличия искусительных трактовок бессмертия от подлинно христианского понимания бессмертия точнее употрелупить понятие “тайнорождение в смерти”, которое использует И.А. Ильин. Раскрывая его, он пишет: “Погибель должна быть увенчанием жизни. Она должна явиться таковым “концом”, в котором уже сияло бы начало нового восхождения. Она должна быть последним шагом земного глазащения, последним духовным испытанием и возрастанием человека, последним вопросом духовного познания и духовной любви, обращенным к Богу” (с. 413).
Сущность этого заключения можно свести к тому, что вечность человеческой жизни имеет своим основанием не “бессмертие тела” и не “бессмертие души”, а духовную любовь к Богу, вечности которого принадлежит дух человечий.
В то же время архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) полагает, что “вечная жизнь не будет только жизнью духа, освобожденного от тела души, а жизнью в новеньком Иерусалиме, который так ярко описал святой Иоанн Богослов в своем Откровении” [11]. “И увидел я новое небо и новейшую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новейший, сходящий от Бога с неба, приготовленный как неве100, украшенная для супруга своего. И услышал я громкий глас с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с глаз их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на пре100ле: се, творю все новое.” (Откр. 21, 1–5).
“Поэтому, братья мои, будем исполнять волю Отца, призвавшего нас к жизни, будем наиболее стремиться к добродетели, оставя худенькую наклонность, как предшественницу грехов наших; бежим нечестия, чтобы не понялло нас зло. Ибо если мы будем 100раться созодать добро, то водворится в нас мир. По данной причине не найти его тем, которые приносят ужас человеческий, предпочитая здешнее наслаждение будущему обетованию. Не знают они, какую муку имеет внутри себя здешнее наслаждение и какую сладость — будущее обетование. И если б они только одни это делали, то было бы сносно; но они постоянно внушают худенькие учения свои невинным душам, не зная того, что вдвойне примут осуждение: и сами они, и слушатели их” [12]. Как своевременно звучит это II Послание к коринфянам Климента Римского, который был поставлен епископом Рима самим Апо100лом Петром в 92 году! Поистине православное свидетельство вечно, вечно хранимым им Словом, спасительным для человека.
Наша постановка вопроса о клонировании человека — только начало разговора. Нет готовых и однозначных ответов на многие вопросы, ну и само обсуждение этих вопросов может отдать действительно неожиданные результаты, в том числе и те, что иногда следуют за благими намерениями. Именно поэтому так важна со-работа богословия, философии и науки, чтобы “совокупно действовать к облагорожению человечества”, особенно этогоденька, когда развитие некоторых областей науки принимает настолько небезопасный для общества и его морального здоровья нрав.
1. Заявление Православной Церкви в Америке “О совместных разработках в технологии клонирования”
Современное клонирование овцы от клетки взрослого животикного открыло путь к клонированию любого биологического вида, включая и человека. Хотя никто не может препятствовать научным поискам и экспериментам в этом направлении, возникает вопросец, должно ли правительство США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) запретить либо регулировать эту деятельность и предоставлять общественное финансирование.
Пред100вители Православной Церкви во всем мире остаются верными строгости понимания сакральности человеческой жизни: каждый человек сотворен как уникальная личность “по образу Божию”. Поэтому подавляющее боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шинство православных генетиков настаивает, что все формы евгеники, включая и влекипулирование с человеческим генетическим материалом вне терапевтических целей — в характерственном отношении отвратительны и угрожают человеческой жизни и благополучию.
Различные технологии клонирования, использующие животикных, развиваются уже наиболее десяти лет, обещая продлить человеческую жизнь благодаря созданию новейших фармацевтических средств, белков и других полезных веществ. Такие усилия заслуживают общественной поддержки и финансирования. Однако перспективы человеческого клонирования порождают призрак “наклонной плоскости” в наиболее зловещей форме. В падшем мире, где права перевешивают ответственность, использование технического клонирования человеческих клеток неизбежно приведет к злоупотреблениям: коммерциализации “первичных” ДНК (Дезоксирибонуклеиновая кислота — макромолекула, обеспечивающая хранение, передачу из поколения в поколение и реализацию генетической программы развития и функционирования живых организмов), производству деток с целью получения “припасных частей”, движению в направлении создания “высшего” класса человеческих созданий. Наиболее того, в настоящее время ученые не в состоянии определить, содержит ли отобранная клетка внутри себя мутации либо другие дефекты, которые могут привести к калечащим уродецствам либо задержкам в умственном развитии у клонированного малыша.
В свете этих фактов Православная Церковь в Америке настойчиво советует, чтобы правительство запретило эксперименты по производству человеческих клонов и не рассматривало проектов финансирования подобной деятельности. Мораторий на такую деятельность очень нужен.
Православная Церковь в Америке. Пресс-релиз: 11 марта 1997.
Перевод с английского Ирины СИЛУЯНОВОЙ
2. Извлечение из проекта Федерального закона “О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения”
Статья 20. Свобода от дискриминации
В Российской Федерации запрещается неважно какая форма дискриминации по признаку наследственности.
Статья 21. Генетические испытания
В Российской Федерации гарантируется доступность генетического тестирования в интересах здоровья каждого, желающего пройти такое тестирование.
Испытания, устанавливающие возможность генетического заболевания либо служащие для идентификации субъекта как носителя изменения (мутации) гена, вызывающего болезнь, или направленные на обнаружение генетической предрасположенности либо подверженности болезни, могут производиться исключительно в целях охраны здоровья тестируемых либо научных исследований, связанных со здравоохранением.
Указанные испытания проводятся только опосля соответствующей генетической консультации, устанавливающей их целесооразность, с информированного согласия пациента.
Пренатальный диагноз, устанавливающий наличие наследственной болезни, не должен рассматриваться врачом как основание для прерывания беременности по медицинским свидетельствам.
Врачи, полагающие, что контрацепция, стерилизация и искусственное прерывание беременности противоречат их принципам и убеждениям, могут отказаться также от проведения генетических тестов. Однако, во всех случаях, доктор обязан предупредить будущих родителей о возможности возникновения генетических проблем и посоветовать пройти генетическое тестирование у компетентного спеца.
Статья 22. Вмешательство в геном человека
Вмешательство в геном человека может осуществляться только в профилактических, диагностических либо лечебных целях при условии, если оно не направлено на введение изменений в линию клеток воспроизводства человека (половых клеток) и тем не вносит изменения в геном его потомков.
Запрещается клонирование людей, т.е. хоть какое вмешательство, направленное на создание человека, генетически идентичного другому человеку (имеющему с ним одинаковый набор генов), независимо от того, живой он либо погиб.
Во избежание негативных последствий для здоровья людей, в том числе межвидовой передачи болезней животикных человеку, не допускается деятельность по созданию трансгенных животикных с генетическим материалом человека и использование таковых животикных в целях трансплантации.
Вмешательство в геном человека в каждом конкретном случае осуществляется на основе заключения комиссии врачей-специалистов в области медицинской генетики и репродукции человека, работающих в государственном (муниципальном) учреждении здравоохранения, имеющим выдаваемую федеральным органом здравоохранения лицензию на подобного рода медицинскую деятельность.
Все методы вмешательства в геном человека подлежат обязательной экспертизе Федерального комитета по биоэтике и с учетом ее результатов допускаются к применению федеральным органом здравоохранения.
3. Из итогового документа Соборных слушаний Глобального Российского Народного Собора по теме: “Вера и познание: трудности науки и техники на рубеже веков”
[…] Религиозное постижение мира как творения Божия не отрицает правомерности научного познания его закономерностей. Противо100яние же науки и религии наблюдается в тех случаях, когда они формулируют ультимативные суждения о предметах, выходящих за пределы их ведения.
Условием плодотворного взаимодействия пред100вителей науки и религии является признание естественных возможностей и границ данных сфер духовного и интеллектуального труда человека. История свидетельствует, что нарушение этих пределов, с какой бы 100роны оно ни исходило, наносит существенный вред духовному развитию человеческого общества, создает предпосылки для внедрения и распространения оккультизма, суеверия и тоталитарных сект. Этогоденька необходимо настаивать на тактичном, бережном отношении науки и религии к пограничным проблемам их деятельности.
В истории имели пространство примеры как вторжения религии в сферу научного познания, так и претензий науки на роль единственного источника знаний. Горький опыт уходящего века показывает, что вытеснение религии на периферию человеческого бытия во многом предопределило кризис современной цивилизации.
Перед современным религиозным сознанием, в первую очередь православным, 100ит задача: утверждение границ религиозного и научного опыта и противодействие неправомерной экспансии наукоцентричного миропонимания […]
Наука давно 100ла мощным инструментом, преоразующим окружающий мир, но она же таит внутри себя опасность для человека. Особенно актуальным является вопросец о необходимости введения определенного моратория на практическое применение открытий теоретической науки, представляющих реальную угрозу существованию человечества и всепланетарной жизни. Представляется целесооразным провести международные слушания по теме “Характерственные основы научного служения”. Принцип “не навреди” должен стать категорическим императивом ученого, осознающего свою ответственность перед Богом и людьми.
Такое самоограничение деятелей науки не быть может результатом внешнего принуждения. Оно должно быть добровольным, проистекающим из определенных характерственных установок. Но от того, как будет решаться этот вопросец, в значительной мере зависит само существование человечества. Таковым образом, никогда еще на всем протяжении истории с таковой силой и наглядностью не вставал вопросец о определяющем влиянии духовного фактора на жизнь человека и общества.
Поэтому настолько важно духовное окормление православных ученых, в особенности сотрудников крупных научных центров, которые работают над проблемами, потенциально опасными для человечества. Идет речь в первую очередь о генной инженерии, информационных технологиях, психотехнике, ядерных исследованиях и технологиях и многом другом…