Инсульт: где и когда ударит в следующий раз?

За год в Рос­сии фик­си­ру­ет­ся поряд­ка полу­мил­ли­о­на слу­ча­ев инсуль­та, и 99% людей не зна­ют, что в этот момент созодать

Что такое инфаркт?

Это когда для тебя 37 лет, ты сидишь на диванчике, гово­ришь по теле­фо­ну — и вдруг в наго­ве про­ис­хо­дит чпок, перед гла­за­ми воз­ни­ка­ет пре­сло­ву­тый чер­ный тун­нель и ты начи­на­ешь бес­связ­но бор­мо­тать что-то типа: «Нет, я не желаю… Нет, толь­ко не сей­час… Пожа­луй­100, не нужно…»

Это когда ты вдруг вне­зап­но смер­тель­но уста­ешь, дол­го-дол­го пыта­ешь­ся набрать номер супруги, не видя кла­виш, что­бы ска­зать в труб­ку: «Что-то слу­чи­лось… Мне пло­хо… Да, я попро­бую открыть дверь…», позже спол­за­ешь с чуда­на и начи­на­ешь дол­гий путь к вход­ной две­ри, на живо­те, пото­му что в наго­ве ад, перед гла­за­ми тьма, а руки и ноги пере­100­ли быть твоими.

Это ско­рая, реани­ма­ция, капель­ни­цы, кусочек сине­го неба в окне и ост­рая зависть ко всем, кто может дер­нажимать­ся вертикально.

Это бод­рый глас вра­ча: «Повез­ло для вас, если б немножко в 100­ро­ну уда­ри­ло, мы бы с вами не раз­го­ва­ри­ва­ли. А так — толь­ко гемианопсия».

Геми­а­ноп­сия — это выпа­де­ние полей зре­ния, одно из след­ствий инсуль­та. Либо, как его по-науч­но­му назы­ва­ют вра­чи, остро­го нару­ше­ния моз­го­во­го кро­во­о­ра­ще­ния. В моем слу­чае — ише­ми­че­ско­го типа: это когда сосуд заку­по­ри­ва­ет­ся. А быва­ет гемор­ра­ги­че­ско­го — когда сосуд раз­ры­ва­ет­ся. Если б в том месте, где он у меня заку­по­рил­ся, он разо­рвал­ся, я бы с вра­чом тоже не раз­го­ва­ри­вал. Повез­ло два раза.

Повез­ло? Я не вижу ниче­го от цен­тра и напра­во. Пред­ставь­те: вы еде­те в машине, а поло­ви­на лобо­во­го стек­ла и все боко­вые окна с одной 100­ро­ны зари­со­ва­ны чер­ной крас­кой. Это подфартило?

Повез­ло. Если б удар при­шел­ся в дру­гую зону моз­га, я бы мог поте­рять речь либо спо­соб­ность дви­гать­ся либо про­100 уме­реть. А я живой, гово­рю, дви­га­юсь. Толь­ко вижу не все. И не буду созидать, как рань­ше, никогда.

Что было даль­ше? Опосля реани­ма­ции — про­100 отде­ле­ние, три неде­ли лече­ния, позже домой, ВТЭК, инва­лид­ность. И необ­хо­ди­мость как-то при­учать­ся жить с дефек­том, о кото­ром окру­жа­ю­щие и не подо­зре­ва­ют. Ведь геми­а­ноп­сию не вид­но снаружи.

Весь­ма непри­ят­ный недостаток: я могу нале­теть на кого-либо либо что-то, что спра­ва от меня. Весьма непро­100 в тол­пе, в мет­ро, в транс­пор­те. Сна­ча­ла я задумывался, что нужно надеть чер­ные очки, как сле­по­му, и взять трость. Типа «осто­рож­но, не вижу». Позже решил, что нет, буду учить­ся, осва­и­вать­ся, при­ду­мы­вать лай­фх­а­ки. Даже выго­ду стал извле­кать из сво­ей осо­бен­но­сти: повер­нешь­ся к чему-то непри­ят­но­му зоной геми­а­ноп­сии — и вро­де как это непри­ят­ное пропал­ло. Ну и снова же — бес­плат­ный про­езд в транс­пор­те поди плохо?

По сути годы опосля инсуль­та ока­за­лись одни­ми из самых насы­щен­ных в моей жиз­ни. Я объ­ез­дил пол­ми­ра, начал двигаться тан­це­вать тан­го… Настолько­ко ярчайших эмоций, мне кажет­ся, я не пере­жи­вал нико­гда. Быть может, пото­му, что пом­нил тот мгно­вен­ный чпок, тун­нель и соб­ствен­ное нажимал­кое лепе­та­ние: «Нет, не сей­час… Пожа­луй­100, не нужно…».

Пере­чи­тал нача­ло это­го абза­ца и сообразил, что нужно вста­вить в него одно важ­ное сло­во: насы­щен­ны­ми ока­за­лись годы опосля  инсуль­та. Пото­му что со мной слу­чил­ся и . Эта болезнь име­ет непри­ят­ное собственный­ство воз­вра­щать­ся. У кого когда. У меня — через 6 лет.

Я снова был дома. Проснул­ся ран­ним днем и поду­мал: «О, как при­коль­но!» Не вижу не толь­ко спра­ва, да и кус­ка­ми в остав­шей­ся левой части. Сейчас я уже был в кур­се, что это и что созодать.

Снова боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)­нич­ка, капель­ни­цы, снова меся­цы на бюл­ле­тене. И снова повез­ло. Вто­рой инфаркт уда­рил в ту же зону моз­га. Я снова хожу, гово­рю — толь­ко вижу дей­стви­тель­ность совершенно уже кусоч­ка­ми. Не могу про­чи­тать сло­во — одни бук­вы есть, дру­гие во тьме. Не могу уви­деть кур­сор на дисплее. Не могу най­ти на пустом 100­ле вилку…

А еще у меня нача­лась депрес­сия. Пото­му что я не знал (и не понимаю) при­чин мое­го инсуль­та. Не зна­ют их и меди­ки, несмот­ря на колос­саль­ные уси­лия выяснить. Если­че­ство спе­ци­а­ли­стов, ана­ли­клич, иссле­до­ва­ний, вер­сий, пред­по­ло­же­ний и затра­чен­ных на все это средств не желаю даже сум­ми­ро­вать. А опре­де­лен­но­сти ноль. Где и когда уда­рит в сле­ду­ю­щий раз? А если я буду не дома? А в транс­пор­те? Если я упа­ду на ули­це? Меня будут обхо­дить — как пья­но­го, как бом­жа? А если я умру пря­мо на уро­ке, перед сво­и­ми учениками?

Я стал боять­ся. Мир ску­ко­жил­ся вокруг меня без­на­деж­но сду­тым пузы­рем. Мне потре­бо­вал­ся пси­хо­лог, анти­де­прес­сан­ты, умный нев­ро­лог, остео­пат и мно­го меся­цев, что­бы я сно­ва рас­пря­мил пле­чи, сел в само­лет, вышел на танцпол…

Мне снова повез­ло. Мне вооб­ще везет — на людей преж­де все­го. Я нико­гда не оста­вал­ся один. Опосля пер­во­го инсуль­та выпуск­ни­ки и уче­ни­ки собра­ли огром­ную сум­му средств, что­бы я мог вылечивать­ся и жить. Рядом со мной все­гда была моя семья. Я живу в Москве, где мно­го вра­чей и меди­цин­ских цен­тров с хоро­шим обо­ру­до­ва­ни­ем. Мне сде­ла­ли слож­ную опе­ра­цию на серд­це, най­дя откры­тое оваль­ное окно — воз­мож­ный источ­ник мик­ро­тром­бов в мозг (центральный отдел нервной системы животных, обычно расположенный в головном отделе тела и представляющий собой компактное скопление нервных клеток и их отростков). И все вре­мя ко мне сту­чат­ся люди с вопро­са­ми «как посодействовать?», «что вам создать?».

Тест: симп­то­мы инфаркта

Как опре­де­лить инфаркт у близ­ко­го чело­ве­ка? Как рас­по­знать инфаркт у сидя­ще­го напро­тив пас­са­жи­ра в транспорте?

Но так везет не многим. Вне­зап­но про­ва­лив­ший­ся в болезнь чело­век нуж­да­ет­ся в самой раз­но­о­раз­ной под­держ­ке: и лечеб­ной, и реа­би­ли­та­ци­он­ной, и пси­хо­ло­ги­че­ской, и мате­ри­аль­ной. А глав­ное, что его жизнь на пол­ном ходу нале­та­ет на глухую сте­ну — и оста­нав­ли­ва­ет­ся. Он выбит из сед­ла, обес­ку­ра­жен, раз­дав­лен, бес­по­мо­щен. Окру­жа­ю­щие люди, те, чей черед еще не при­шел, долж­ны о этом знать.

А еще они долж­ны знать, что созодать. Куда бежать, кого про­сить, где взять. Они — осо­бен­но близ­кие — тоже нуж­да­ют­ся в помо­щи. У их — своя мера отча­я­ния и одиночества.

Поэто­му все­ми сила­ми нужно при­вет­ство­вать воз­ник­но­ве­ние таковых орга­ни­за­ций, как ОРБИ — фонд по борь­бе с инсуль­том. Важ­но, что у нас в стране появи­лась горя­чая линия, куда может обра­тить­ся каж­дый, столк­нув­ший­ся с данной нам болез­нью. Когда при­хо­дит инфаркт, нередко все реша­ют мину­ты. В иде­а­ле хоть какой чело­век дол­жен знать, на что эти мину­ты долж­ны быть потра­че­ны. Но это в иде­а­ле — а в реаль­но­сти? Мы лени­вы, нелю­бо­пыт­ны и опо­ми­на­ем­ся, толь­ко когда нас клю­нет жаре­ный петушок.

Не ожидай­те пету­ха. Запи­ши­те сей­час нуж­ные теле­фо­ны и поло­жи­те их в коше­лек, в пас­порт, в кар­ман. Почи­тай­те о симп­то­мах инсуль­та, о пра­ви­лах пер­вой помо­щи. И помо­ги­те фон­ду, чем сможете.

А он позже помо­жет для вас. Если, не дай Бог, для вас это будет нужно.