Доктор Линн Паппас, в православном крещении Колдундалина, авторитетный и опытный психиатр, специалист по детской и подростковой психиатрии, а также психиатрии взрослых, практикует в округе Бютт и окрестностях города Чико, в Северной Калифорнии (США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке)). Психиатрической практикой занимается уже 22 года. А еще доктор Паппас – председатель приходского совета храма святого Андрея, Хри100 ради Юродивого, Сербской Православной Церкви, в Реддинге (Калифорния).
Доктор Паппас согласилась поделиться с нами своими профессиональными знаниями по «злободневному» вопросцу.
– Многих христиан печалит широкая пропаганда гомосексуализма как нормы, развернутая в последние несколько лет во многих традиционно христианских странах. Законодательные органы США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) и других государств диктуют: гомосексуальность – не психическое отклонение; и несмотря на то, что многочисленные исследования показали: гомосексуальность не передается генетически, тем не наименее, гомосексуалисты признаются меньшинством, нуждающимся в защите прав человека, легализации и толерантном обучении. Но проблема не только в том, как все это воспринимают Церковь и общество в целом, да и в том, какое влияние эти установки оказывают на людей, испытывающих гомосексуальные наклонности, но не желающих придерживаться этого образа жизни и ищущих помощи. Как практикующий психиатр, вы, несомненно, сталкивались с подобным конфликтом. Что созодать таковым людям, если их про100 принимают, какие они есть, не хотя им исцеления?
– Прежде всего, я скажу о том, о чем вы говорите как о изменениях парадигмы. Все из нас учитывают определенные метки, существующие в окружающем нас мире, в среде, в которой мы живем, и эти метки оказывают на нас духовное воздействие, определяя, что есть истина, чем нам руководствоваться, как действовать в обыденной жизни, что такое реальность. А сейчас мы попкали в ситуацию, когда мир говорит нам: то, что раньше не являлось нормой, что не от Бога, – нездоровый образ жизни либо выбор взаимоотношений – это сейчас нормально. Этогоденька мы наблюдаем смену парадигмы; все правила изменены, и людям сказано, что прежние взгляды были ложными и сейчас другая реальность. Та реальность, которая утверждает: «Все, что я чувствую, – это хорошо для меня, и неважно, будь это супругчина с супругчиной, супругчина с мальчиками, женщины с не достаточнолетними девочками либо люди с животикными (человек не останавливается на кое-чем одном). Этогоденька говорится: все это – некоторые альтернативы, и такое «разнооразие» – это «нормально». Но каждый человек несет внутри себя зерно правды Божией и в глубине души знает, что подобные вещи ложны, ведь мы чувствуем это. Пока он не столкнется с внешним миром, окружающим его социумом, который заявляет: то, что внутренне наставляет вас, – неверно. Это давление, которое расстраивает все. И у людей не остается ограничений, какого-то удерживающего его якоря, метки того, что есть истина. О этом важно помнить, рассматривая проблему. Ведь все перевернуто с ног на нагову, и люди не знают, в какую 100рону им двигаться.
– Вы живете в Калифорнии, около Сан-Франциско – данной своеоразной «Мекки» геев. Не заметили ли вы нового веяния, когда идут дальше про100го принятия гомосексуальности – к прямо-таки открытому ее поощрению?
– Да, это все ярче проявляется. Наиболее того, это поощрение со скрытым гневом, и он ощущается, когда соприкасаешься с данной жизнью и сиим миром. Это, кстати, весьма сильное скрытое течение, и его сила – сила зла. Есть много причин для этого гнева (и этот гнев наполнен гордостью): это власть, это господство, это напряжение индивидуалистического права позаботиться о ком-то, и чтобы было так, как «я желаю, чтобы так было». Это весьма сильная вещь. Поэтому люди, особенно в Калифорнии, приходят и нагосуют за легализацию однополых браков. Что уже произошло в некоторых других штатах. Но это не те люди, что 100ят кое-где позади и мягко говорят: я желаю быть с моим партнером. Это целая кампания, это стремление заставить всех вокруг принять их идеологию.
– Как шло это движение от индивидуального желания защититься от дискриминации либо, возможно, оградиться от избиений кспланированной, хорошо финансируемой, агрессивной программе, нацеленной на все структуры общества: правовую, массмедиа, даже образовательную систему, прямо до начальной школы? С точки зрения психиатра, что происходит в наговах и сердцах этих людей, что заставляет их реконструировать общество, переделывая его по их собственной модели? Неужели это только такое проявление гордыни? Раздувание собственного самолюбия через изменение отношения к для себя всех окружающих?
– Не понимаю, смогу ли исчерпывающе ответить на ваш вопросец. Люди, обращающиеся ко мне, не всегда так воякаственно настроены изменить общество вокруг. Хотя некоторые желают в том числе и этого, чтобы легализовать собственный образ жизни – для уверенности в том, что их раны защищены. Потому что в глубине всей данной борьбы лежит желание человека быть обожаймым, обрести пространство, где о нем заботятся, где он собственный, где он принят. Есть множество вещей, которые ведут человека к этому. И воякаствующий нюанс – это составляющая такого скрытого стремления. Когда человеку причиняют боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение) либо он озлоблен, его первая реакция – защититься, смириться и претерпеть побои, но потом, оказывается, на другом конце этого спектра эмоции переходят в ярость. Таковым образом, эта воякаствующая ярость есть продолжение той злобы, что уже присутствует, но не все люди доводят ее до таковой степени. Когда мы не живем с Богом, истинда и в мире, появляется гнев, ярость. Нередко это скрытый гнев, хорошо скрытый, и защита настолько эффективна, что злоба не выходит наружу и другие не замечают ее. Иногда она прорывается либо недо100точно скрыта – именно тогда мы сталкиваемся с воякаствующим ее проявлением, тогда люди стремятся переложить ответственность на кого-либо, я думаю – на Бога, а не про100 на людей. Это про100 обличение, представление, символ, и с сиим ничего не поделаешь, это происходит в их сердцах.
– Ваше объяснение кое-что проясняет, но это возвращает нас к факту, что до недавнего времени гомосексуальность считалась проблемой, требующей психиатрического лечения. Прежде она была не психологической проблемой, а смертным грехом, даже преступлением и в некоторых странах до сего времени считается преступлением. Люди несли за нее наказание, чтобы она не распространялась в обществе. Все христиане считали гомосексуализм грехом, а православные христиане и продолжают считать так. В США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) законы изменились, и гомосексуализм боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше не признается психическим болезнью.
– Ни один человек, активно практикующий гомосексуализм, не быть может психически здоров. Это, снова таки, проявление и бесстрация извращенного переживания боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани), чувства отверженности, оставленности, потери и желание избавиться от отчужденности от Бога. Это очередное проявление того, как пытаются достигнуть задуманного на ложном пути. Ни в коей мере это не свидетельствует о здоровье души, сердца, личности.
– В современном медиапрогосударствстве мы лицезреем тенденцию показывать гомосексуалистов психологически адекватными личностями, которые про100 выбрали такую кричиентацию (несмотря на то, что аналитическая 100тистика говорит о обратном). Тем не наименее, они признаются адекватными и могут усыновлять малышей либо вести занятия с бойскаутами. Конечно же, в правилах усыновления прописано, что усыновлять ребенка может только умственно устойчивый человек. Но если психиатрическая практика показывает, что гомосексуалисты неадекватны, как им можно разрешать воспитывать весьма ранимых малышей?
– То, о чем вы говорите, подразумевает, что психиатрия и органы по усыновлению имеют истинное представление о том, что такое нормальность. В удалении от Бога, а мы живем в безбожном обществе, никто не имеет представления о том, что такое действительная нормальность, тут сами люди создают эту «норму», подгоняют ее под свои представления. Вот почему мы имеем то, что имеем. Они дали новое определение нормальности, а завтра дадут очередное, новейшейке, основанное на том, что будет диктовать время. И там нет места Богу.
Все возвращается к вопросу, который мы должны решить: так что все-таки такое семья? Мы боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)ше не обращаем внимания на то, что Бог сделал и заповеотдал семью, что Бог сделал и заповеотдал «порядок вещей». Мы отринули Его, потому что нам это не нужно, мы даже не знаем, что Он существует, и устанавливаем наши ценности на основании того, что мы «чувствуем» хорошим. Так страсти управляют всем – сиюминутные страсти. Сиюминутные пристрастия и похоти – вот что сейчас определяет нормальность.
– Вы столкнулись с данной переосмысленной нормальностью в юридической сфере. Расскажите о этом.
– Хорошо. У меня был пациент, который, скажем так, боролся всю жизнь со своими гомосексуальными наклонностями. Он весьма истязался и пришел ко мне, чтобы пройти курс терапии. Он был очень подавлен, боролся с суицидальными помыслами. К тому же у него было пристрастие к наркотикам – кокаину – и склонность к извращениям. Видите, гомосексуальный образ жизни быть может очень разворотным – и он является разворотным по определению. Но извращенность может перейти в континумозг, как происходит со всяким злом, она может все наиболее усиливаться. Так, он занимался серьезными вещами, с оттенком дьявольщины, с элементами садизма. И его это мучило. К нему в юности при100вал учитель, и он никогда не возвращался к данной травокме, а решил, что все это произошло потому, что он сам таковой. Он убедил себя, что этого никогда с ним не происходило, к нему никто не при100вал, словно это произошло в другой жизни. Он воспринял это внешнее происшествие как индикатор того, что он – гомосексуален; потому что в противном случае, задумывался он, почему супругчина заинтересовался им? Итак, с этого момента его развитие как молодого человека было сильно извращено, травокмировано, и каждый раз, когда он смотрел вокруг, он находил подтверждения укрепляющегося ряда понятий о для себя самом, вещи, которые убеждали его в том, что он – гомосексуалист, – в СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы), от других людей – представления либо чувства, что это нечто, с чем он генетически родился. Он стал ассоциировать себя с сиим. Как мы начинаем жить в прелести и по ереси? Она продолжает питать и питать. Итак, вскоре, прежде даже, чем он вышел из подросткового возраста и пересек черту двадцатилетия, он соткал целый мир, как искусный драматург, и в этом мире все и вся соединялось в мозаику, формировавшую его характер, и так его характер был сформирован всем сиим внешним привнесением. То же самое происходит с обществом, с масс-медиа, с миром – они формируют нас, и мы воспринимаем их частицы, если, конечно, нет другого формирующего фактора, если мы живем без Бога и нам некому посодействовать. Если у нас нет представления, что истинно, а что нет.
И вот, когда он пришел ко мне, он был сильно травокмирован, но он пришел не из-за первичного желания разобраться в своей сексуальности. Он пришел разобраться в своей депрессии. Да, но как можно разобраться с депрессией без рассмотрения того, что к ней приводит? Он рассмотрел свою жизнь с самого начала: взросление, взаимоотношения с папой и матерью, воспитание, невоспитание; и вопросец, на что все-таки он все-же годен, был всегда услышан с любовью. Со временем 100ло ясно, что он был принят и любим сиим супругчиной. Он был тем, кто проявлял к нему особое внимание – физическое внимание, высказывал о нем свое мнение и т.д. И это 100ло для него принятым образом жизни. Итак вот, все это начало для него раскрываться, и он стал сомневаться в своем прежнем предположении, что он от природы гомосексуален. Тогда и он стал рассматривать всю свою жизнь, и по всему крепчалкому убеждению побежали трещины, по всей парадигме. И вот неожиданные лучи света пробились, и он был весьма встревожен сиим.
Знаете, я никогда не скрывала, что я православная. Никогда не скрывала, кто я таковая и откуда пришла. У меня был профессор в отделении детской психиатрии, где я 100жировалась, который однажды сказал мне, видя, что я ношу крестик: «Для вас нужно его снять». Я спросила: «Почему?» Он ответил: «Потому что предполагается, что вы, будучи психиатром, являетесь tabula rasa – “незапятанной доской” для людей, но, нося этот крестик, вы оказываете на пациентов влияние. Ваш крест влияет на их мышление, тогда как предполагается, что они приходят к для вас со своими, независимыми от вас, мыслями, а вы – пример для подражания». Я поглядела на него и сказала: «Но я честна, по крайней мере. Моя вера видна, и люди знают, каковы мои убеждения. Пациенты могли бы попасть к какому-нибудь буддисту либо индуисту, и его система взглядов пропитывала бы все, что он говорил, а пациент бы о этом знал. Для меня таковая ситуация – обман».
Итак, пациент увидел, что я ношу крестик, и стал задавать вопросы о Боге. В опослядующие два года он начал сомневаться в том, что родился гомосексуалистом; он начал глубже понимама свою историю, у него появилась женщина, которую он полюлупил. Она от него забеременела, но прервала беременность, и он снова был опу100шен. В состоянии опу100шения к нему вернулась наркотическая зависимость, и все развалилось, а он стал во всем винить Бога – и меня тоже. В конце концов он подал против меня иск за то, что счел неэтичным со 100роны психиатрии, поскольку гомосексуальность, по боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шому счету, уже не считается патологией, и, следовательно, мое христианство определили как неподходящий «дисбаланс силы». Меня, с крестом на шейке, иконой на стенке и Библией на 100ле, обвинили в неподобающем влиянии на этого пациента, который пришел ко мне по своему собственному желанию. Для их был не важен тот факт, что он пришел по собственному желанию и остался на три года. Для их существовал только факт того, что тут присутствовал Бог и что я «заставляла» его слушать о Нем.
– Очевидно, он подал против вас иск, потому что не был в состоянии психического равновесия, а государство не приняло это во внимание?
– Потому что государство говорит, что он в состоянии психического равновесия. Потому что законы и то, что определено нынешним миром как нормальное явление, считают, что с ним «все в порядке».
– Удовлетворен ли был его иск?
– Я разрешила этот конфликт. На 100дии разбирательства, не доводя дело до суда.
– Значит, можно в некий степени считать, что он «выиграл», потому что получил компенсацию. Не может ли это стать «охлаждающим примером» для других психиатров, тоже считающих, что гомосексуальность их пациентов может отчасти быть причиной их депрессии?
– Я убеждена: гомосексуальность является причиной депрессии. Тут «быть может» невозможно. Это хотя и не единственная, но совершенно точная причина депрессии. Найдете ли сейчас других психиатров, которые скажут то же самое? Думаю, таковых окажется немного. Даже среди христиан – я говорю сейчас о инославных христианах. Вы увидите, что в еретическом христианстве в скором времени все будет допустимо. В ближайшем будущем вы увидите, что многие будут считать гомосексуализм нормальным и не сделают заявления, подобного тому, что сделала я.
– Но куда же деваться людям, нуждающимся в исцелении – исцелении от гомосексуализма? Значит ли это, что они 100нут все наиболее и наиболее несчастны, потому что им не к кому пойти? Не поймут ли они, что все меньше и меньше психиатров желают говорить о этом?
– Совершенно необязательно. Если человек приходит к психиатру либо психологу, готовый сделать это заявление, то найдется кто-то, кто сможет ему посодействовать. Думаю, что поднимаемый вами вопросец должен быть сформулирован так: как же быть всем тем людям, которые не сознают, что их гомосексуальность – это и есть основная составляющая их борьбы, их боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани), их постоянной болезни? Интересно, что когда мы говорим о болезни, то автоматически думаем о болезнетворном организме либо вирусе, развивающемся в нас, либо о инфекции, развивающейся от бактерий либо вирусов, а не о кое-чем развивающемся из-за инфекции нашей души. Вот в чем проблема. Как и со многими другими вещами в современном обществе. Людям 100новится все сложнее увидеть настоящую инфекцию, потому что мы слишком многое «считаем нормальным», а наши души поглощаются грехом, который мы провозгласили «нормой».
– Это как если именовать рак физиологической нормой?
– Да! Он разъпищает вас изнутри, а вы скрываете его внешние проявления и ведете себя, словно все так и должно быть. Вот что такое гомосексуальная жизнь. Вы думаете, что снаружи с вами все в порядке, что вы счастливы, но в реальности, внутри, вы несчастны. И вы продолжаете и продолжаете в это играться. Понимаю людей, состоящих в гомосексуальных отношениях на протяжении 50 лет, и они скажут мне: «Смотрите, это совершенно нормально!» Я им отвечу: «Это замечательно, что вы заботитесь друг о друге, но вы все еще не в состоянии увидеть, что отделяет вас от Бога». Вот основная проблема. Они желают удовлетвориться сиим сиюминутным чувством утешения, держась за кого-либо в этом мире, потому что не знают, что по сути они отыскивают Бога.
Я каждый раз возвращаюсь к этому, потому что невозможно разрешить эту проблему вне Бога. А в нашем мире этогоденька, где она не поверяется Богом, она получается таковой, какая есть. Поэтому, если борющиеся люди не знают, что им не хватает Бога, то так и не увидят, в чем эта проблема заключается.
– Один святой сказал, что каждый человек имеет неутолимую жажду Бога, но это удовлетворяемая жажда, даже в своей неутолимости. Если люди не отыскивают Бога, эта жажда не утоляется, и они пытаются утолить ее через ненасытные страсти.
– Именно это произошло с тем молодым человеком. Я пыталась посодействовать и другим людям, с которыми работала, чтобы они пришли к пониманию: что эта жажда, которую они испытывают, есть по сути жажда Бога. Они этого не знали, потому что выросли без Бога в своей жизни. Они не воспитывались в церкви и не получили никакого представления о Боге, поэтому они только понимали, что имеют неутолимое желание и жажду чего-то, а единственными кричиентирами, находящимися вокруг нас в мире, являются страсти. Нет другого объяснения этому стремлению; только когда вы начинаете говорить, что именно Бог является тем, к кому Вы действительно стремитесь, то словно бы распахивается окно, и они начинают понимама, что жаждут именно Бога. Да, люди, имеющие 50 лет гомосексуальных отношений, снаружи будут защищать свою веру в то, что все у их прекрасно, но если посмотреть им в сердце, то можно увидеть их пустоту и то, что они не достигают цели. Мне, как человеку, работавшему с такими людьми, это наиболее чем очевидно: они не достигают того, к чему стремятся. Потому что стремятся не к Богу.
– А остальную часть мира через СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) убеждают в том, что с этими людьми все в порядке…
– Снова и снова они убеждают и сами себя. Мы продолжаем себя обманывать снова и снова и не знаем, как слушать глас, говорящий в нашем сердце. Этот глас в нашем сердце продолжает говорить, но люди привыкли его заглушать.
– Эта проблема из проблемы частной, к сожалению, развивается в проблему, охватывающую целые религиозные деноминации: говорят о том, что открытым геем быть может и пастор, даже епископ, окормляющий семьи. Конечно, проблема со всей ясностью осознается Православной Церковью. Но что бы вы сказали православным людям, страдающим от данной слабости? Следует ли Церкви быть строгой к ним? Следует ли говорить во всеуслышание о их грехе? Либо же лучше работать с ними без огласки, индивидуально? Как нам избенажимать катастрофы, которая сейчас разыгралась в католической церкви?
– Не желаю даже притворяться, что понимаю, как следует поступать, но я бы сказала, что лучше работать с ними индивидуально. И я молюсь за всех людей о том, чтобы в Церкви – в истинной Церкви – у нас нашлись бы люди, достаточно смелые, чтобы прийти на помощь братьям и сестрам, борющимся с грехом, чтобы нашлись люди, желающие посодействовать им увидеть свою слабость. Снова, как и со всем, к чему мы слепы, мы защищаем себя, мы гордые, мы павшие, и мы не желаем созидать то, что нам боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)но созидать. Но как еще мы можем поступать, как не помогая конкретно кому-то любовью, всячески служа людям, помогая им проспеть? Вот в чем дело. У нас есть святые отцы, у нас есть слово Божие, у нас так много того, что Бог отдал нам как истину, и у нас есть любовь. Вот это нам нужно давать людям, чтобы открыть для их дверь к пониманию того, что их ранило и что их сердцам нужно сделать, чтобы попкитаться посодействовать для себя. Потому что вот что это: способ заботы о своем сердце, когда мы так ранены; когда мы чувствуем себя оставленными, отторгнутыми, чувствуем, что Бога нет рядом, что нам нужно сделать что-то самим, чтобы все наладилось.
– Может ли боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение)шинство гомосексуалистов обнаружить несчастный случай в своем прошлом, подобный тому, что пережил описанный вами пациент? Можно ли это именовать эпидемией, распространяемой людьми, которых нужно приостановить?
– Люди приходят к гомосексуальному образу жизни либо имеют гомосексуальный опыт по разным причинам. Есть люди, к которым при100вали в детстве, поэтому они боятся пред100вителей противоположного пола, но при всем этом нуждаются в заботе. Есть и другие люди, о которых в детстве не заботились, которых не кормили, не опекали, не обожайли, не гладили по нагове – и они отыскивают заботы. И все происходит не так, как следует. Они начинают находить мама, как делают многие женщины, живущие лесбийской жизнью, либо отца, в случае с супругчинами гомосексуали100ми, – и все оказывается таковым искаженным. Они снаружи не чувствуют этого, а движет ими желание соединяться – и не обязательно в сексуальном либо эротическом смысле – про100 наш падший мир диктует именно этот способ. Все сексуализируется. Люди автоматически прыгают от сердца, которое нуждается в нежной заботе, к чему-то эротическому, потому что мир повелел им идти именно туда. Все, кто борются с сиим желанием – обожать гомосексуальной любовью, отыскивают по сути чистоты, о которой я говорю. Это не обязательно результат травокмы либо оскорбления – они про100 могли начать такую активность с детства. Им следует предложить понимание любви, они должны осознать, что это находится внутри нас – то, что они по сути отыскивают.
– Знали ли вы людей, которым доводилось бороться с сиим благодаря таинству исповеди?
– Да. Вы работаете там и здесь, работаете над тем, что происходит с ними, а их защитные реакции снаружи так значительны.
– Поэтому это не про100 работа для каждого человека.
– Нет. И я думаю, что есть люди, способные к такого вида работе, которые понимают, как подходить к сиим делам. Существуют люди, предназначенные, обученные либо воспитанные Богом так, что могут найти путь в чье-то сердце, несмотря на защитные реакции.
– Конечно, мы знаем, что это существовало и в древности, даже находим упоминание о гомосексуализме в святоотеческой литературе. Но у всех у нас также есть свободная воля.
– Если я желаю, чтобы мой ребенок начал двигаться и сделал что-то, чего же он не желает сделать, то я не обязательно ему скажу: «Желаю, чтобы ты начал двигаться и сделал то-то», но перефразирую свое пожелание и поведу себя с ним так, чтобы не возбудить его защитную реакцию, которая настроена на противоположное. Вме100 того чтобы сказать: «Иди и убери кровать» – я скажу что-то еще, что возбудит другую часть его сердца, и он сам захочет это сделать. Он пойдет и уберет свою кровать, и между нами не будет войны. Это значит – знать сердце моего ребенка и знать сердца наших братьев и сестер. Это значит – приходить к кому-то с любовью, сознавая, что на карту поставлено сердце. Мы спрашиваем: как Бог направляет нас, чтобы мы обращались с сиим человеком?
– И, конечно, мы молимся о их.
– Конечно! Это то, с чего же мы всегда начинаем.