Зиновия Гердта называли «гением эпизода», но даже самая крошечная его роль запоминалась зрителям. В первый раз он возник на дисплее в 42 года. А стал известным еще через 10 лет, когда на экраны вышел «Золотой теленок». Образ Паниковского практически «соеденился» с артистом, даже появилась иллюзия, как будто он и в жизни таковой: бедный, злосчастный и никто его не любит.
По сути все было по-другому: он был броским и всеми возлюбленным. Тогда гласили: в Москве лишь один актер, не имеющий завистников, — это Зиновий Гердт.
Дамы актера просто любили, невзирая на его низкий рост, хромоту и достаточно специфическую наружность в целом. Он просто заводил романы, просто оставлял собственных избранниц. Пока не повстречал ту, единственную — Татьяну Правдину.
Зиновий Ефимович Гердт оставил в памяти людей, знавших его, огромное количество историй, пишет Избранное. Вот только несколько из их:
***
В те времена, когда глас Гердта звучал в главном за кадром (с 1951 года он занимался дубляжом кинофильмов) и по радио, к нему пришло замечательное послание. На 2-ух страничках зрительница четырежды вспоминала о тембре его голоса. Позже добавляла, что, когда слышит этот тембр, здесь же бежит из кухни к радио, и у нее в это время все пригорает. А в самом конце была малая приписочка: «Если честно, я желала бы иметь малыша от этого тембра».
***
Мемуары Эльдара Рязанова: «У Зямы и Тани (супруги Гердта Татьяны Правдиной) был открытый дом. В новогодние празднички 10-ки людей чередовались за накрытыми столами, и посреди их были не только лишь знакомые. В один прекрасный момент около 3-х часов ночи один из гостей обратился к Тане:
— Простите, а вы кто будете?
— Я вообще-то хозяйка, — ответила Таня. — А вы кто?..»
***
Ведает Валерий Хаит:
«Был вечер 1-го известного столичного режиссера и драматурга в одесском Доме актера. Гость длительно и любопытно говорил о столичной театральной жизни, читал стихи. А в конце стал петь. И пел много. Зрители дружно хлопали и подпевали. Как на неплохом эстрадном концерте… В зале случаем находился снимавшийся в это время в Одессе Зиновий Гердт. Я подошел к нему опосля концерта:
— Зиновий Ефимович, ну как для вас?
Он здесь же:
— Мне понравилось. Люди, у каких вкус похуже, вообщем в экстазе…»
***
Рассказ от Игоря Губермана: «Как-то в осеннюю пору в Иерусалиме мы стояли у гробницы царя Давида — Таня, Зяма и я. Я говорил им о данной нам пещере. И вдруг… из тьмы, отделившись от некий стенки, возникает мальчишка и гласит: «Зиновий Ефимыч, а можно автограф?» Зяма гласит: «Недозволено, мальчишка, а то дядя Додик обидится».
***
В феврале 96-го Зиновий Ефимович Гердт снимался в Одессе и жил с супругой в гостинице «Красноватая». Завтрак из любви и почтения к артисту приносила в номер сама метрдотель ресторана — видная, колоритная одесская дама. Она стучала в дверь и, когда супруга Гердта ей открывала, торжественно заходила в номер и спрашивала:
— Ну что, мой уже встал?
***
Евгений Миронов пришел поздравить Гердта с 80-летием. Присел на кровать, говорят. Вдруг Гердт встрепенулся:
— Да! Женя, знаешь — меня сейчас орденом одарили!
Гордость за получение цацки была таковой нежданной в устах Зиновия Ефимовича, что Миронов мало растерялся.
— Да, — весомо произнес Гердт, — я орденоносец!
И, с места в карьер:
— Таня, Катя! Где мой орден? Давайте его сюда!
Пришла Татьяна Александровна:
— Зямочка, для чего для тебя орден?
А Гердт — в вопль:
— Дайте мне мой орден! Что я лежу, как мудак, без ордена!
Отыскали орден. Гердт положил его на халатик, полежал так мало и произнес:
— Вот, Женя. «За награды перед Отечеством третьей степени».
Помолчал и добавил:
— Или награды мои третьей степени, или Отечество…
***
Ведает Матвей Гейзер, создатель книжки «Зиновий Гердт»:
«В один прекрасный момент в общении со мной по телефону — это был неплохой майский денек 1993 года — Гердт, пребывавший в отличном настроении, произнес: «Матвей Моисеевич, запишите слова, которые я для вас на данный момент скажу. Я не во всем с ними согласен, но выдаю их за свои, хотя принадлежат они кому-то из наших себежских мудрецов: «Что бы ни случилось, человек должен продолжать жить. Если нет остальных поводов, то хотя бы из любопытства».
***
Зиновий Гердт:
«Водил я как то раз свою небольшую внучку в зоопарк. Демонстрировал ей различных животных, говорил о их, что знал. Перед клеточкой со львом внучка просто остолбенела — такое он произвёл на неё воспоминание! Она стояла и смотрела на зверька, как заворожённая, а счастливый дед заливался соловьем, сообщая девченке все сведения о льве, какие лишь помнил… А когда лев зевнул во всю гигантскую пасть, она взяла деда за руку, и весьма серьёзно произнесла:
— Если он тебя съест, скажи мне прямо на данный момент, на каком автобусе мне нужно двигаться домой?»
***
Зиновий Гердт:
«Дело происходило в тридцатые годы, в период звездной славы Всеволода Мейерхольда. Величавый превосходный режиссер, гениальность которого уже не нуждается ни в которых подтверждениях, и я, небольшой человек, безвестный пока актер. В фойе театра в один прекрасный момент возникла дама. В шикарной шубе, высочайшего роста, реальная российская кросотка. А я, честно сказать, и в юности был достаточно низкоросл… А здесь, представьте для себя, втюрился.
Она и снова пришла в театр, и еще, и в конце концов я отважился с ней познакомиться. Раз и два подступал я к ней, но она — ноль внимания, фунт презрения… Я сообразил, что необходимо кое-чем ее поразить, а поэтому, встретив Мейерхольда, попросил его о одной штуке — чтоб он на виду у данной нам кросотки как-нибудь возвысил меня. Режиссер согласился, и мы сделали такую вещь — я нарочно встал в фойе около данной нам дамы, а Мейерхольд, проходя мимо нас, вдруг тормознул и, бросившись ко мне, с мольбой в голосе воскрикнул:
— Голубчик мой! Ну что все-таки вы не приходите на мои репетиции? Я без ваших советов решительно не могу работать! Что все-таки вы меня, голубчик, губите?!
— Хорошо, хорошо, — произнес я надменно. — Как-нибудь загляну…
И понимаете, что самое забавное в данной нам истории? Она совсем никак не отреагировала на нашу прекрасную игру, расслабленно надела свою шубу и ушла из театра. Больше я ее не встречал».
В тексте применены материалы книжек Матвея Гейзера, Валерия Хаита.