Ярослав Гашек — писатель-анархист, путник, выдумщик, запутавший биографов так, что те до этого времени не могут разобрать, где правда, а где вымысел.
О его жизни с уверенностью можно сказать только одно: у Гашека была феноменальная биография. К примеру, в полицейских протоколах его имя мерцало с завидной регулярностью. Штрафы, то и дело назначавшиеся ему, составили кругленькую сумму, но взыскать их было нереально, потому что охраны порядка узнали, что «у должника нет никаких носильных вещей, которые можно было бы конфисковать, живет он у собственной мамы и не имеет никакой принадлежности, не считая того, что на нем», пишет Эксмо.
Побывал писатель и на фронтах Первой мировой, и в плену, и на службе в Красноватой армии. Почти все военные байки и смешные рассказы, которыми он прославился, легли в базу его самого потрясающего проекта — романа «Похождения бравого бойца Швейка». Правда, собственный труд Гашек окончить не успел. Тем не наименее это самое пользующееся популярностью произведение чешской литературы, переведенное практически на все языки мира.
20 цитат из романа «Похождения бравого бойца Швейка»:
- В безумном доме любой мог гласить все, что взбредет ему в голову, будто бы в парламенте. Особенной комиссией я официально признан кретином. Я — официальный кретин. Бывало, наверняка, и так: вдруг ваш собутыльник хватается за голову, вскакивает и орет: «Иисус Мария! В восемь часов я был должен быть на службе!» Это так именуемый приступ понимания служебного долга, который наступает у человека в итоге расщепления угрызений совести. От стенок полицейского управления веяло духом чуждой народу власти. Верно было когда-то сказано, что человек, получивший здоровое воспитание (целенаправленное формирование личности в целях подготовки её к участию в общественной и культурной жизни), может читать все. Осуждать то, что естественно, могут только люди духовно бесстыжие, утонченные похабники, которые, придерживаясь скверной лжеморали, не глядят на содержание, а с гневом набрасываются на отдельные слова. В то время как тут короля лупили тузом, далековато на фронте повелители лупили друг дружку своими подданными. Без жульничества тоже недозволено. Если бы все люди хлопотали лишь о благополучии остальных, то еще быстрее передрались бы меж собой. В атмосфере продажной любви, никотина и алкоголя незримо витал старенькый лозунг: «Опосля нас — хоть потоп». Не всем же быть умными. В виде исключения должны быть также и глуповатые, поэтому что если бы все были умными, то на свете было бы столько мозга, что от этого любой 2-ой человек стал бы совершеннейшим кретином. Швейк увидел, что в трактире он никогда о политике не гласит, да совершенно вся политика — занятие для деток младшего возраста. Величавой эре необходимы величавые люди. Но на свете есть и непризнанные, умеренные герои, не завоевавшие для себя славы Наполеона. История ничего не гласит о их. Но при внимательном анализе их слава превзошла бы даже славу Александра Македонского. Не представляю для себя, — произнес Швейк, — чтоб невинного осудили на 10 лет. Правда, в один прекрасный момент невинного приговорили к 5 годам — такое я слышал, но на 10 — это уж, пожалуй, много! Его тупость была так ослепительна, что были все основания возлагать — через несколько десятилетий он попадёт в Терезианскую военную академию либо в военное министерство. Все-же нужно признать, — не все люди такие подлецы, как о их можно поразмыслить. Люди, которых скоробливает от мощных выражений, просто трусы, пугающиеся истинной жизни, и такие слабенькие люди наносят больший вред культуре и публичной морали. Совершенно всё на свете вдруг показалось ему таковым скверным и мерзким, что он ощутил потребность напиться и избавиться от мировой скорби. Неудача, когда человек вдруг примется философствовать — это постоянно пахнет белоснежной горячкой. Величавая бойня — глобальная война — также не обошлась без благословения священников. Не полагается, но допускается … На свете совершенно много чего же не полагается, что допускается. Основное, попробовать создать то, чего же созодать недозволено. Оно ведь нелегко — куда-нибудь влезть. Влезть-то сможет любой, но вылезть — в этом и заключается истинное военное искусство. Когда человек куда-нибудь лезет, он должен знать, что вокруг происходит, чтоб не сесть в лужу, именуемую аварией.