Нас учили, что депрессия — это реальная болезнь, вредное отклонение от нормы, которое мешает жить и ликовать. Так оно и есть, поэтому что депрессия причиняет мучения и даже может уничтожить человека. Но что, если мы всё некорректно сообразили? Что, если депрессия — это совсем не аномалия, а принципиальная часть нашей био системы защиты? Та, без которой мы просто не выживем?
Все почаще и почаще врачи, учёные и психологи ставят под колебание обычное определение депрессии. Антропологи говорят, что депрессия — это адаптивная реакция на неудачи и невзгоды, а совсем не психическое расстройство. Не так давно Английское психологическое общество опубликовало новейший доклад о депрессии, в котором говорится, что «депрессию идеальнее всего разглядывать как переживание либо набор переживаний, а не как болезнь». В связи с сиим нейробиологи занимаются исследованием роли вегетативной нервной системы (ВНС) в появлении депрессии.
Согласно Поливагальной теории ВНС, депрессия является частью стратегии био защиты, призванной посодействовать нам выжить.
Общеизвестно, что депрессия начинается с искаженного мышления. Это приводит к психосоматическим симптомам, таковым как мигрени, боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани) в животике, скачки давления крови либо вялость. Итак вот, согласно Поливагальной теории, предполагается, что всё — как раз напротив. Это наше тело обнаруживает опасность и инициирует стратегию защиты, созданную для того, чтоб посодействовать выжить. Таковая био стратегия именуется иммобилизацией (обездвижением), и она проявляется набором симптомов, которые мы идентифицируем как депрессию.
Дело в том, что когда мы рассматриваем депрессию как иррациональное и ненадобное страдании, то стигматизируем людей и лишаем их надежды. Но как заглядываем чуток поглубже и осознаем её настоящую сущность, то осознаём, что депрессия, по последней мере, на исходном шаге, возникает не из ничего и по весьма почтительной причине. Потому её нечего стыдиться либо скрывать. Люди с депрессией по сути — смелые и мужественные. Они — выжившие, а не сломленные «инвалиды».
Разглядим последующий пример. Лаура считает, что депрессия практически выручила ей жизнь. Ожесточенный отец глумился над ней повсевременно — с ранешнего юношества. Он гласил досадные слова, унижал, критиковал на любом шагу. Конкретно тогда, когда она пробовала сопротивляться и противостоять ему, он становился особо небезопасным. Его глаза наливались кровью (внутренней средой организма), руки сжимались в кулаки. Чудилось ещё секунда — и он убьёт её. Это бывало не раз и не два. И всякий раз жизнь Лауры висела практически на волоске.
Отец Лауры был так проницателен, что одномоментно ощущал, когда она бунтовала, даже когда она кропотливо это скрывала. Тогда он преобразовывался просто в одичавшего неконтролируемого зверька.
Конкретно депрессия, как бы это не звучало феноминально, посодействовала Лауре выжить. Депрессия не позволяла ей сломаться совсем, помогала принять неприемлемое. Согласитесь, что в сложившихся обстоятельствах это был единственный шанс спастись. Депрессия притупила ее внутренний мятеж, который мог весьма плохо окончиться.
Лора росла в то время, когда о чувственном насилии не принято было говорить, а о том, чтоб обратиться за помощью к спецам либо сторонним людям — совершенно не было и речи. Ее единственной стратегией было попробовать выжить без помощи других. И это у неё вышло! Благодаря депрессии, как ни удивительно.
Спустя много лет, оглядываясь, Лаура не сожалеет о собственной детской депрессии. Да, это было больно и несправедливо. Но это было актуально нужно — чтоб выжить. Лаура сообразила, как спасительной была для неё депрессия, когда, будучи уже взрослой дамой, начала работать с психоаналитиком. Она по-настоящему поняла, что выручило её и как.
История Лауры беспощадная и грозная. Это жутко. Это весьма больно. Естественно, лучше бы этого не было. Хотя депрессия возникает по почтительной причине, это не делает её неплохой вещью. Это принужденная вещь, спасительная, но не наиболее.
Лаура глубоко мачалась и ощущала себя загнанной в угол. Депрессия была нехорошим опытом, но это было крайнее средство защиты.
Депрессия начинается с иммобилизации
Согласно Поливагальной теории, открытой и сформулированной нейробиологом Стивеном Порджесом, директором Центра исследовательских работ тела и мозга (центральный отдел нервной системы животных и человека) в Институте штата Иллинойс, наш ежедневный опыт основан на состоянии и реакциях вегетативной нервной системы. Когда она «ощущает» себя в сохранности, мы размеренны, ничего и никого не опасаемся. В такие периоды чувствуем себя самими собой.
Но вегетативная (комплекс центральных и периферических клеточных структур, регулирующих функциональный уровень внутренней жизни организма) нервная система повсевременно сканирует внутреннюю и внешнюю среду: «Нет ли угрозы?» Если наш она обнаруживает опасность либо даже маленький намёк на неё, то сходу же реагирует: «Лупи либо беги!» Это проявляется в том, что нас обхватывают тревога и беспокойство.
Время от времени угроза так велика либо продолжается так длительно, что нервная система «выносит вердикт», что ничего уже не поможет — ни биться, ни бежать. В этот момент остаётся лишь один вариант: иммобилизация (обездвижение). Таковая реакция является самой первой био защитой у высших звериных. Схожую мы можем следить, к примеру, у пресмыкающихся. Их замирание и чуток не «умирание» — это самая реальная иммобилизация, которую «включил» блуждающий нерв (составная часть нервной системы; покрытая оболочкой структура, состоящая из пучка нервных волокон), что является главным компонентом вегетативной нервной системы. Он переводит метаболизм в состояние покоя. У людей это выражается в том, что они ощущают слабость, вялость, пустоту.
Иммобилизация играет весьма важную роль. Она притупляет боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение) и дозволяет абстрагироваться от травмирующей ситуации. Представьте для себя зайчика, безвольно висячего в зубах у лисицы: он впадает в это состояние, чтоб не очень мучиться.
Иммобилизации также оказывает метаболический эффект, замедляя обмен веществ и вводя организм в состояние кетоза. Некие докторы подразумевают, что такое метаболическое состояние может посодействовать исцелению при тяжёлой заболевания. Люди, пережившие травматические действия, нередко обрисовывают, что пребывали в это время как как будто «вне тела». Это посодействовало им пережить жуткие действия, смягчая чувственный шок. Это вправду принципиально, поэтому что некие вещи так ужасны, что наилучший выход — это не находиться на сто процентов в определённом моменте.
Таковым образом, реакция иммобилизации является главный частью био защиты человека, но в эталоне она обязана быть короткосрочной. Здесь или-или: или метаболическое отключение сохраняет организм, то есть зайчик удирает, или организм погибает — лиса съедает зайчика.
Если угроза не исчезает и сохраняется, и нет никакой способности биться либо бежать, реакция иммобилизации — длится. А так как она также изменяет активность мозга (центральный отдел нервной системы животных и человека), это оказывает воздействие на эмоции (Эмоции отличают от других видов эмоциональных процессов: аффектов, чувств и настроений) людей, их способность принимать решения и решать задачи. Тогда человек ощущает, что не может двигаться, не может мыслить, не может полностью ничего. То есть — потерян и немощен. Это депрессия.
В чём полезность депрессии?
Мы можем осознать, почему происшествия тяжёлого юношества Лауры вызвали реакцию иммобилизации (обездвиживания), и как это посодействовало ей выжить. Но почему это происходит у людей с наименее явными невзгодами?
В нашей культуре принято считать депрессию человека, который переживает из-за ненавистной работы, признаком беспомощности. Нам со всех сторон молвят и пишут о том, что нужно поменять своё мышление — и тогда все задачи также решаться. Часто сами психоаналитики молвят своим клиентам, что их депрессия — это искажённое восприятие событий, которые, если разобраться, то не так и плохи.
Но наше тело лицезреет это совершенно не так. Защитные реакции вегетативной нервной системы, будь то борьба/бегство либо иммобилизация, не соединены с фактической природой триггера. Они врубаются автоматом, если этот орган (ВНС) «решает», что существует угроза. И это происходит на уровне подсознания.
Реакция на биологическую опасность начинается ещё до того, как мы о этом подумаем, а потом уже наш мозг (центральный отдел нервной системы животных, обычно расположенный в головном отделе тела и представляющий собой компактное скопление нервных клеток и их отростков) выдумывает историю, чтоб разъяснить это. Это не мы избираем ответ; всё происходит ещё до того, как осознаём, что вышло.
Учёные, специализирующиеся исследование тревожности, молвят о том, что почти все реалии нынешнего мира могут автоматом вызвать реакцию борьбы либо бегства. Причём те, на которые мы бы никогда и не помыслили! К примеру, маленький грохочущий шум от строительной техники воспринимается нервной системой как рычание большого хищника.
«Лучше беги», — решает за нас наша нервная система.
Когда деток оценивают в школе — они не ощущают себя в сохранности, и это вызывает у их желание сопротивляться либо удирать. Лучше огрызнуться учителю либо совсем не делать домашних заданий.
Для большинства из нас борьба либо бегство — это проявление беспокойства. В конце концов, если эти современные триггеры продолжаются довольно длительно, организм решает, что ему от этого никуда не деться и не сбежать. И тогда наступает иммобилизация: так наше тело пробует защитить нас.
Согласно Порджесу, то, что мы называем депрессией, — это совокупа чувственных и когнитивных симптомов, которые являются ничем другим как физиологическим проявлением иммобилизации. Это стратегия призвана посодействовать выжить; тело пробует спасти нас.
Так что депрессия возникает не просто так, а по весьма весомой и базовой причине. И это всё меняет. Когда люди, находящиеся в депрессии, выяснят, что они не слабенькие либо сломленные, а просто имеют неплохую биологическую систему защиты, которая пробует посодействовать им выжить, то совсем по-другому глядят на себя.
Депрессия до этого времени воспринималась как синоним слов «безнадежность и слабость». Но если депрессия является активной защитной стратегией, то это в корне меняет дело: люди сейчас соображают, что совсем не так беспомощны, как им чудилось.
Выход из иммобилизации
Если депрессия является чувственным выражением реакции иммобилизации, то решение задачи состоит в том, чтоб выйти из этого состояния защиты. Порджес считает, что недостаточно просто убрать опасность. Нужно, чтоб нервная система нашла надёжные сигналы сохранности, чтоб поможет возвратить человека в режим онлайн.
Как же это создать? Что может посодействовать? Ответ: социальные связи. Одним из симптомов депрессии является стыд, чувство, что вы подвели остальных людей либо недостойны быть с ними. Когда людям молвят, что депрессия — это отклонение от нормы, то они ощущаем себя чужими, не «частью племени». Они не правы, они — не принадлежат. В этот момент чувство стыда ещё наиболее усиливается, и они начинают избегать соц связей. Мы отрезали им путь выхода из депрессии…
Настало время признать силу и мужество людей, находящихся в депрессии. Настало время признать, что био система защиты человека способна выручать его в самые сложные периоды жизни.
И настало время не притворяться, что люди в депрессии различаются от всех других.
Создатель: Alison Escalante