Притягательность Алисы Фрейндлих беспредельно — женское, человеческое, актерское. При этом так было и 30, 40 годов назад, и на данный момент…
Когда-то, еще на заре их отношений, будущий супруг, режиссер Игорь Владимиров, произнес Фрейндлих: «Твой стиль — гамен, мальчишка-сорванец. Не меняй его никогда». И она следует его совету всю жизнь: «Я даже стесняюсь того, что именуют роскошным. У меня есть, к примеру, шубка норковая. Но я изредка ее ношу. Она почаще в шкафу висит и кормит моль. Предпочитаю комфортную спортивную куртку. Декорации люблю. Но нередко просто забываю, что купила новейшие серьги. Так они и лежат».
Она ординарна и сразу утонченна — а на экране быть может как нескладной начальницей Калугиной, так и царицой Анной Австрийской. Она владеет собственной, особенной манерой во всем — в том, как гласит, двигается, слушает собеседника, смеется, даже в том, как берет сигарету. При всем этом — ни грамма манерности.
Все ее киногероини полностью различные. Ими восхищаешься, им сочувствуешь, они возмущают — но постоянно понимаешь, что есть у их какая-то своя правда, своя боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение), как у Огудаловой из «Ожесточенного романса» либо у провинциальной стареющей примы из «Фуррора». А еще за всеми ними весьма любопытно следить — настолько не мало аспектов привносит в их «набросок» актриса! Сколько шарма в ее отчаянной, по-детски конкретной пенсионерке Тумановой («российскей мисс Марпл») — героине телесериала «Женская логика», сколько озорства и юного куража в 90-летней скульпторше из кинофильма «На Верхней Масловке».
Наверняка, все эти свойства сполна присущи и самой Фрейндлих, которая никогда не страшилась пускаться в авантюры, решительно поменять судьбу, шагать в неизвестное. При всем этом — пройдя огнь, воду и медные трубы — не растеряла в для себя малыша.
Сейчас тяжело, нет, нереально, неописуемо представить, что долгие годы ее не было в кино, что мы жили без нее, без ее «мымры», без этого голоса, убеждающего нас, что у природы нет нехороший погоды! И даже тяжело запоминающаяся фамилия Фрейндлих не стала помехой нашей любви, нашему признанию. А ведь все это пришло уже тогда, когда она стала не просто театральной актрисой, но театральной звездой Ленинграда.
Тем не наименее в кино игралась лишь маленькие роли, эпизоды. Это событие и принудило некогда Алису Бруновну сказать: «Мои чувства к синематографу не имеют взаимности, я его люблю, а он меня нет…» Хотя недозволено сказать, что она так переживала из-за этого! Театр постоянно был главной ее любовью: «Да, чуть-чуть было грустно. Но это чувство стремительно проходило, поэтому что у меня еще с первых шагов все было как-то весьма успешно и приметно. Начиная с университетского дипломного спектакля, сходу зашелестевшего по театральным ушам…» Она и на данный момент больше любит.
Почему, отчего кино не замечало ее столько лет? Тут не одна причина. Во-1-х, с первых же проб ей заявляли, что у нее не киногеничное лицо. Она и сама не раз признавалась, что ее огорчала некорректная статуя ее лица, как гласили кинооператоры. Есть нормы, которым она никогда не соответствовала. А операторы не напрягали себя излишней работой, чтоб суметь верно показать это неповторимое лицо, которое быть может весьма различным и изменяться до неузнаваемости при минимуме грима.
Во-2-х, долгие годы кино проходило мимо, поэтому что театр не оставлял сил уже ни для что. Все 70-е были отданы сцене: в то время оба они с Владимировым были полностью поглощены рождением и становлением собственного «малыша» — Театра имени Ленсовета. «Стройку» театра занимало 24 часа в день.
Но это были добровольческие самоотречения, вспоминает Алиса Бруновна: «Такие отречения необходимы для того, чтоб работать в театре — ведь чувственный бункер у человека один. И если актеры очень расточают себя в обыкновенной жизни, лишне пылко ее проживают, то позже на сцене остается лишь ложечкой выскребать остатки — и выходит все весьма бедненько…».
Ее, совершенно еще молодую, можно узреть и выяснить в молодой буфетчице в пользующемся популярностью и доныне возлюбленном кинофильме «Полосатый рейс», вышедшем на экраны в 1961 году. Приблизительно в то же время Эльдар Рязанов пробует Фрейндлих на роль Шурочки Азаровой в «Гусарской балладе». И выносит вердикт — «ее женственность прет из хоть какого костюмчика». А представляете, если б ее звезда взошла уже тогда? Либо чуток позднее — в 1968 году, в «Зигзаге фортуны», когда этот же Рязанов снова обратился к Фрейндлих. Как досадно бы это не звучало… снова не сложилось, поэтому что она ожидала малыша, дочь Варю.
Но Рязанов, вправду «подсевший» на Фрейндлих, не унимался — попробовал ее и на роль Нади в «Драматичности судьбы», правда, позже произнес довольно досадное: дескать, героиня обязана быть просто сказочно хороша собой, так, чтоб герой мог в нее моментально втюриться — а это, дескать, не про Фрейндлих…
Но в конце концов упрямому Рязанову удалось отыскать тот «дивный» образ, который полностью подошел к Фрейндлих, — образ «мымры», преображающейся в кросотку! Это был всем узнаваемый «Служебный роман». Нужно сказать огромное спасибо Игорю Владимирову, отпустившему Алису Бруновну на достаточно долгие съемки.
Фрейндлих загорелась ролью — и, на удивление даже самому Рязанову, не то чтоб страшилась стать в кадре, мягко говоря, не очень симпатичной, напротив, лично приложила руку к тому, чтоб создать свою Калугину как можно наименее женственной: «Не могу сказать, что мне это было весьма тяжело. Быть может, напротив, та степень привлекательности, которая обязана была показаться в итоге, далась с огромным трудом. Я сама избрала для себя костюмчик из кримплена, невеселый и ужасный, 50 4-ого размера (тогда Фрейндлих весила около 50 кг, то есть 44-й размер). Это нисколечко не напугало меня, поэтому что я знала, что впереди — реабилитация данной дамы…»
Она любит глядеть на пылающий огнь — будь то камин, печка либо свеча, и… на воду. Весьма любит лес, любит собирать букетики из полевых цветов. Одна из ее непреходящих страстей — грибы. Она даже в зимнюю пору во сне лицезреет грибной лес. Умеет не лишь собирать, но и солить, мариновать, суп из их варить… Когда есть возможность, любит длительно спать по утрам.
«Не плохое настроение на данный момент у меня бывает, когда собираюсь с дочкой по магазинам, — смеется Алиса Бруновна. — Она выстроила дачу, и мне нравится что-то совместно брать. Когда Варя была малая, она всегда строила какие-то домики и на вопросец, во что она играет, отвечала: «В уютие!» Вот и я до этого времени люблю эту игру…»
Она, как и весьма почти все актеры, безрассудно суеверна: «Я веду себя в полном согласовании с народными обычаями — в случае что и сплевываю, и по дереву стучу, и домой не возвращаюсь, поэтому что понимаю, что поход будет плохой. И в темных кошек верю. А если текст роли падает на пол, что весьма плохо для актера, здесь же па нее сажусь. Непременно в театре мне достанется 13-е пространство либо в вагоне — полка с сиим номером, но это число для меня счастливое…»
В жизни она изредка рыдает. Но может зарыдать, посмотрев неплохой кинофильм, либо на спектакле, когда что-то весьма растрогало. Ранее, когда была молодее, рыдала от обиды. На данный момент не рыдает, поэтому что не дуется — считает, сама не непорочна, отыскивает вину в для себя. Когда ей бывает постыдно, предпочитает извиниться. Даже из инстинкта самосохранения.
В ней смешивается несочетаемое — педантичность с расхлябанностью, рациональность с чувственностью, сила со слабостью. Наверняка, в этих противоречиях и есть самое увлекательное, особенность личности. Время от времени она бывает слабенькой дамой, а иногда сама удивляется своей силе. Будучи весьма пластичной и отважной, за свою жизнь она сделала столько различных кульбитов и ни разу не сломала ни одной косточки!
Она как и раньше молода душой. Но гласит, что в этом диссонансе как раз и заключена катастрофа: «Когда ты много знаешь и почти все накопил за жизнь, но воплотить уже не можешь — твоя физическая данность находится в противоречии с духовными потребностями и желаниями. В этом и заключена основная драма стареющего человека — когда душа не поспевает за физической оболочкой. Охото взлететь, а уже не взлетается…»
Свою жизнь Алиса Бруновна считает счастливой, гласит, что нежданные повороты в ее судьбе были успешными. Хотя переживания и печали тоже были. Но добавляет — как гласили умные люди, «только тот, кто мучился, способен ухитриться душой».
Полностью благополучный человек и в искусстве навряд ли что-то родит. К тому же светлое счастье бывает, по ее воззрению, лишь у дураков: «Моя основная ошибка в данной жизни — я очень длительное время задумывалась, что вся жизнь еще впереди. Что я все еще успею. И почти все, быть может, упустила конкретно из-за этого необычного чувства. А когда обернулась (это было лет 10 вспять), сообразила, что впереди уже совершенно ничего нет. Тогда и поняла, что это было ошибкой. Что жить было надо жаднее».
По материалам: Звучные легенды