В специальной колонке BURO. генеральный директор Fashion Consulting Group Анна Лесбак-Клейманс рассуждает о том, как сегодня трансформируется понятие «мужественности» и каким образом на эти изменения влияет индустрия моды.
Моду последнего столетия смело можно назвать женской, так как ее главным героем и объектом была женщина. Постоянные трансформации силуэтов и фасонов касались в основном только женских гардеробов, обходя должным вниманием мужские. Нам кажется это совершенно естественным, но так было не всегда: до индустриальной революции, которая началась во второй половине XVIII века, мужской и женский гардероб были равны в правах на декоративность и изысканность.
Равное отношение к женскому и мужскому светскому гардеробу имели непрактичные фижмы, жабо, рюши, оборки, гофрировки, буфы, хрупкие и капризные ткани, кружево, гипюр, трудоемкие отделки на воротниках и манжетах. Процесс упрощения мужского гардероба, или «великий мужской отказ», постепенно начался в конце XVIII века, а к началу XX моду со всей ее декоративной дисфункциональностью окончательно захватили женщины. Сегодня же мы наблюдаем обратный процесс, процесс освобождения мужчин от искусственно созданных правил о строгости и сдержанности мужского костюма. Границы нормы в мужской одежде начали расширяться, а деление на женское и мужское в одежде начинает постепенно стираться. Я уверена, что возврат к исторической концепции мужественности является главным драйвером моды первых десятилетий текущего века.
В начале XX века женщины добились равных прав на работу и собственные доходы, выбор иметь или не иметь детей. Процесс эмансипации женщин был важнейшей социальной повесткой всего прошлого столетия. Можно сказать, что история модных инноваций XX века — это карта женской эмансипации: флапперы и низкая талия 1920-х, протестные мини-юбки и комбинезоны 1960-х, широкие плечи и power woman 1980-х. Женщины последовательно забрали у мужчин права на эксклюзивность «мужественности», при этом оставив за собой свои на «феминность». В результате получилось так, что сегодня женщины имеют более широкий спектр приемлемых сценариев внутри гендерного поведения — девушкам можно больше, девушкам больше прощается (в социальных смыслах).
Современные женщины могут свободно использовать весь вестиментарный инструментарий маскулинности: брюки, сюртуки, костюмы, галстуки. Мне, как маме двух сыновей, этот парадоксальный перекос кажется весьма несправедливым, и я часто задумываюсь о границе между адекватным представлением о «мужественности» и тем, что называют «токсичной маскулинностью».
Сам термин toxic masculinity стал популярным около десятилетия назад. Американский социолог Майкл Флуд определяет его как то, что «традиционные представления о мужественности устарели». Например, устарела идея, что мальчики должны стремиться стать «крутыми парнями», агрессивными, доминирующими, способными использовать жесткую силу для достижения власти. Устарела и та идея, что открытое проявление и выражение своих эмоций якобы делает мужчин «слабыми неудачниками». Многие мировые специалисты в области психологии утверждают, что токсичная маскулинность в современном обществе оказывает крайне негативное и разрушительное воздействие на психику мальчиков. Мне кажется, очень важно понимать, что во многом именно этот протест и приводит к радикальным формам феминизации молодых мужчин.
На прошедших недавно показах мужских коллекций ни один бренд не прошел мимо темы феминной маскулинности: на подиумах мы увидели разнообразные оттенки розового, платья, рюши, воланы, кружева, пайетки, пышные рукава и укороченные топики. И это все уже не выглядит как маскарад или театр, эти тренды постепенно становятся повседневной нормой мужского гардероба.
Важно отметить, что декоративность в мужские гардеробы начала просачиваться еще во второй половине XX века благодаря глэм-року и другим субкультурным движениям. Однако то, что во времена юности Дэвида Боуи, Принса и Курта Кобейна бросало вызов, сегодня становится обыденностью. Это касается не только одежды, но и нового «модного» типа мужской внешности. Нежные бигендерные эльфы Тимоти Шаламе, Эзра Миллер, Тай Шеридан, Лукас Хеджес, Алекс Лоутер уже с юного возраста становятся главными иконами поколения. Певцы Фаррелл Уильямс, Трой Сиван и Гарри Стайлз — апостолы стиля со своей свободной интерпретацией мужественности и женственности. Уильямс — амбассадор Chanel, он стал одним из первых мужчин, снявшихся в рекламных кампаниях бренда женской одежды. Он также был лицом рекламной кампании женской сумки Gabrielle.
Одним из мировых лидеров тренда на феминизацию мужского стиля и внешности является, как ни странно, весьма консервативный Китай. Продажи уходовой косметики для мужчин в Китае растут огромными темпами, а в 2018 году именно там появился мем little fresh meat, отсылающий к влиятельным инфлюенсерам-мужчинам, которые популярны благодаря своей андрогинной универсальной внешности. Термин стал настолько популярен, что вошел в профессиональный словарь маркетологов, поскольку такие мужчины способны генерировать огромные продажи для модных брендов.
Сегодня little fresh meat — это уже не просто мем, а мощнейший коллаборационный бизнес. Так, например, 10-минутное участие певца Лу Хана, получившего прозвище Китайский Джастин Бибер, в запуске продаж подарочных наборов L’Occitane, увеличило общие квартальные обороты бренда на 250 процентов.
Влиятельность феминной эстетики, которую олицетворяют эти самые мальчики, набрала такую силу в Китае, что правительство страны даже обеспокоилось. Появился ряд разнообразных инициатив «по предотвращению феминизации молодых мужчин» как запрещающего, так и воспитательного характера. Например, ввели весьма странный запрет на ношение сережек. Одновременно по всей стране увеличили количество учителей и часов физкультуры в школах и вузах.
Социальный опрос пяти тысяч мужчин в США, проведенный доктором Джоном Барри, руководителем кафедры мужской психологии Британского психологического общества, показал, что и американцы несильно озабочены тем, чтобы выглядеть доминирующими и маскулинными. Их больше волнуют вопросы здоровья и сбалансированности во всем.
P.S. Так получилось, что я перечитывала этот текст в маникюрном салоне и вдруг поняла, что крайне редко встречаю тут мужчин. Ведь современные модные мужчины так быстро приучились к расходам на изысканные барбершопы, а также на уход за телом и лицом. Но почему так медленно мужчины осваивают уход за руками? Мне кажется, дело в том, что мужчинам некомфортно в женском мире, который не очень готов принять изменения. Многие женщины и есть та тормозящая сила, которая сопротивляется отменам гендерных клише. Как ни странно, в первую очередь именно женщины не готовы к симметричной свободе для мужчин в выборе социальных ролей.
Именно поэтому провокация, которая уже лет десять доносится с подиумов, и радикальные формы феминизации в коллекциях — сигналы протеста и вынужденный шаг. Нормы надо раскачать, чтобы что-то сдвинулось с места. Радикальность — инструмент, который успешно использовали феминистки начала XX века, устраивая протестные марши с палочками свободы (сигаретами) и публично отрицая традиционные моногамные отношения. А сейчас точно так же им пользуются и мужчины, хотя и немного в других формах.
«Важно, чтобы мужчин больше не заставляли держать все эмоции в себе. Общество должно признавать, что вне зависимости от пола все мы люди и у всех нас есть эмоции, и мы должны уметь их принимать. Я уверен, что этот подход во взглядах на мужчин продолжит укрепляться», — отметил директор по моде Highsnobiety Атип Вананурукс.
И эта идея, как росток через асфальт, наконец пробивается через слои традиционных представлений о мужественности.